— То есть, — я растягиваю губы в болезненной улыбке, — ты хочешь сказать, что мне все показалось?

— У меня для тебя встречный вопрос, — серьезно говорит Алексей, — Ты тогда готова смириться с тем, что все, что было между нами ранее, тебе тоже показалось?

Я зажимаю уши руками и мотаю головой.

— Нет, не готова. Я ни к чему не готова.

Баринов подходит ко мне и очень нежно ведёт костяшками пальцев по плечу.

— Ты — очень красивая. И заслуживаешь делать то, что действительно хочешь. Я очень хочу пойти на свадьбу своего лучшего друга с тобой. А ты? Хочешь пойти со мной? Ответь честно.

— Да, — киваю, снова сбиваясь от его близости.

— Тогда поехали, — он смотрит на часы. — Ты спустилась вовремя.

Помогает мне застегнуть серьги и коротко целует в губы.

Дверь за нашими спинами открывается сразу после стука.

— Алексей Егорович, — на пороге появляется мой водитель. — Машины проверены, дорога чистая. Мы можем ехать.

Алексей, бережно держа за талию, ведёт меня к машине. Открывает дверь и помогает сесть.

Мне, как маленькой девочке, хочется закатить скандал и вытребовать правду. Любым способом. Криком, шантажом, угрозами…

Но проблема в том, что Баринов снова прав.

Я не готова услышать оба ответа. Потому что один меня уничтожит на месте, а поверить во второй я не смогу.

Барин

— А Соня знает, что ваш бизнес бывает… хм… опасным? — тихо спрашивает меня Аня, перебирая пальцами цветы из букета невесты, который несколько минут назад упал ей в руки.

И надо признаться, мое сердце в этот момент замерло. Тут, млять, реально суеверным станешь…

— В общих чертах — да, — отвечаю ей. — Но Сергей решил, что «в случае чего» просто вывезет ее к матери. Других родных у них нет. И рожать Соня тоже будет не в России.

— То есть там, «в случае чего», — хмыкает она, — Соню не достанут? Сейчас любой человек может узнать списки пассажиров любого рейса. Вы серьезно?

— У нас у всех есть несколько паспортов с разными именами и с открытыми визами, — пожимаю плечами. — И никаких привязанностей.

— Удобно, — усмехается. — И жениться можно бесконечно…

— Неее, — смеюсь в ответ на ее сарказм. — Мне тебя хватает за глаза. А Сереге — Сони.

— То есть, — Аня ещё сильнее понижает голос. — Хочешь сказать, что у них все по — настоящему? Не из-за денег, не по залёту…

— Я тебя умоляю, — улыбаюсь, — мужчину в нашем с Серегой возрасте ничего не может заставить жениться, кроме собственного желания. Открою тебе страшный секрет. Примерно трое, из присутствующих здесь женщин, хотели бы быть на месте Сони и уже всячески «обосрали» невесту в курилке.

— А сколько хотело бы быть на моем? — прищуривается Аня.

— Около пяти… — окидываю я взглядом зал.

— Это отвратительно, — передергивает ее плечи. — Вы что метите все, что движется и имеет грудь?

— Они сами ложатся и раздвигают ноги, — отвечаю резко, но правду. — Смысл отказываться? Все взрослые люди. В принципиальном запрете только замужние.

— Допустим, — кивает Аня, — Но зачем звать на свой праздник тех, кто не может пожелать твоей жене счастья? — замечает резонно.

— Бизнес, — развожу руками. — Соня тут кроме нас и матери Северова вообще никого не знает.

— Ясно, — заключает Аня и вздыхает, отводя глаза от целующихся молодожёнов.

— Аня… — я порывисто перехватываю ее пальцы. Они ледяные. — Анечка… — горло сжимается от накативших чувств, я смотрю ей в глаза.

Не отводит.

Там обида. Совершенно неприкрытая и с застывшими на глубине слезами.

Сглатываю. Просто голову отрывает, какая красивая она сегодня!

— Что? — едва различимо.

— Я очень…

— Алексей, — раздаётся раскатистое и пьяное слева от меня.

Прикрываю глаза, чтобы переключиться и убрать из них все личное. Оборачиваюсь.

— Здравствуй, Константин Петрович, — киваю старому знакомому. Тихомиров лет на восемь старше меня. Сеть заправок и пара личных скважин на Востоке. — Рад видеть… Как чёрное золото? Качается?

— Чего ему сделается, — отмахивается он от меня. — И вообще, я не к тебе. Мадам, — подаёт руку Ане и шутливо склоняет голову. — Разрешите пригласить вас на танец?

— Девушка не танцует, — меня моментально вспенивает. Дыхание становится глубоким и злым. Прежде всего потому, что какого-то хрена он спрашивает разрешения не у меня, а у неё!

Собственнически кладу руку Ане на голое колено и врезаюсь взглядом в Константина.

Нехрен на неё так смотреть! Моя девочка!

— Ладно, ладно, — вскидывает ладони он. — Я ж просто… Красивые они всегда у тебя… Где только берёшь?

— От чего же не танцую? — нарочито доброжелательно звенит голос Ани. Она скидывает мою руку и встаёт со стула, делая шаг вперёд. — Очень даже танцую! Вы знаете, Константин, Алексей просто вчера потянул икроножную на тренировке и теперь не может составить мне компанию в танце, тщательно отгоняя всех претендентов. Меня, кстати, Анна зовут.

— Очень приятно, — плотоядно сверкает глазами Тихомиров. — Тогда прошу вас, Анечка, подаёт ей руку.

Я молча и с силой перехватываю ее за запястье и слегка дёргаю назад. Это сейчас оно хрустнуло или моя сжатая челюсть?

Аня никак на это не реагирует.

Что детка? Поиграть со мной решила? Так это уже конкретный перебор. Я тебя предупреждал засунуть себе в задницу свои демонстрации?!

И меня это бесит. Сводит с ума и сжигает все предохранители. Потому что, чтобы сохранить сейчас лицо, мне нужно ее отпустить. С растяжениям — это она лихо придумала. Но с другой стороны… это всего лишь танец, и этой выходкой Анечка накажет только себя. Пьяный Константин языку не хозяин. Начнёт травить байки погрязнее в ее нежные ушки…

— Иди, — отпускаю ее руку.

Аня вспыхивает и начинает дрожать.

Уже страшно? Быстро ты сдаёшься.

Оглядывается.

На ее шее быстро-быстро колотится венка.

— Обещаю не скучать, — добавляю мстительно.

Провожаю взглядом ее удаляющуюся спину с чужой мужской рукой между лопаток. Беру бутылку первого попавшегося под руку алкоголя, наливаю и опрокидываю в себя.

Так продолжаться больше не может…

Наливаю ещё стопку и отравляю ко второй.

Джаз-бенд поёт песню из какого-то очень известного фильма, а я никак не могу сообразить из какого. Мозги клинит.