— А вот и он, — шепнула ему на ухо Крушинская.

— Кто?

— Тот парень, о котором я говорила. Обожатель Инги. Вон он, стоит в углу, в сером костюме! В очках и с белой розой в руке.

Наконец-то Кирилл Фролов увидел человека, горе которого было велико и неподдельно. С окаменевшим лицом он смотрел туда, где на гранитном постаменте возвышался гроб с телом Инги. Он не замечал никого и ничего вокруг, и поэтому Кирилл мог спокойно его рассмотреть. Давным-давно, еще в университете, на занятиях по криминалистике им описывали психологический портрет людей, склонных к созданию кумиров и фанатичному поклонению, чуть ли не обожествлению их. Парень выглядел почти хрестоматийно: серая, ничем не примечательная внешность; лицо без признаков выдающегося интеллекта, спокойный флегматичный нрав. Кирилл Фролов отлично помнил и еще об одной особенности людей этого типа: под влиянием своих навязчивых идей — а идолопоклонничество, бесспорно, к ним относится — такие люди вполне способны на неадекватные поступки, в том числе и на убийство.

Должно быть, Кирилл слишком пристально разглядывал незнакомца, потому что парень вдруг повернулся и поймал его изучающий взгляд. Кирилл отвернулся. И почувствовал, что они поменялись ролями.

Теперь парень изучал его. И, судя по всему, сделал правильный вывод. Потому что, не дождавшись окончания прощальной церемонии, начал осторожно пробираться к выходу.

Паренек определенно разглядел в нем мента. И тут же решил уйти. На воре и шапка горит?

«Наградила же природа-мама рожей, — раздраженно думал Фролов. — Подвиги в стиле Володи Шарапова мне явно не угрожают. И все же… куда он так рванул? В любом случае я должен его остановить».

Стараясь не привлекать внимания окружающих, Кирилл последовал за парнем. Это не укрылось от его внимания, — тот резко ускорил шаг, а покинув зал, рванул, как спринтер на стометровке. Не оглядываясь, он бежал по направлению к парковке.

«А Крушинская-то была права! — думал Фролов, стараясь не отставать от бегуна. — Совесть у паренька явно нечиста».

— Эй, подождите, — услышал он за спиной голос Крушинской. — Возьмите ключи от моей машины. Хотя догнать его будет непросто. Он таксист. Наверняка хорошо знает город, а водит машину еще лучше.

Крушинская хотела как лучше, а получилось как всегда. Минутная задержка оказалась роковой. Когда Кирилл добежал до парковки, паренька и след простыл. Краем глаза он заметил, как от кладбища отъехал черный джип.

— Какая у него машина? — спросил он у Крушинской, которая не отставала от него ни на шаг.

— Старенький «Пежо-405». У меня когда-то была такая. Серебристо-кофейного цвета.

— Номер, конечно, не помните?

— Он столько времени простаивал на парковке нашего агентства… Грех было не выучить.

— Отлично, — обрадовался Кирилл, записывая номер. — Попробуем его задержать. Кстати, вы не знаете, чей это джип только что уехал?

— Если не ошибаюсь, это машина одного из наших сотрудников. Он фотограф, зовут его Филипп Фетров.

Будучи таксистом, Юра Родичкин безошибочно разбирался в людях.

И мента, который заботливо придерживал за локоток директрису агентства, а сам в это время буравил глазами его спину, вычислил с первого взгляда.

Появление мента на похоронах Инги могло означать только одно: его подозревают, на него открыли охоту. Конечно, подозревать — не значит посадить, но в настоящий момент любые контакты с правоохранительными органами были для него абсолютно исключены. Оставалось одно — бежать.

С точки зрения здравого смысла это был идиотизм чистой воды. Если его и вправду подозревают и собираются арестовать, то коню понятно, что мент на кладбище явился не один, а бегство от него — лишние десять секунд свободы. До того момента, как крепкие юноши из группы захвата без особых церемоний уложат его мордой в землю и защелкнут наручники на запястьях. Но в данную минуту Юра Родичкин не расположен был думать. Он просто бежал, как бежит обреченный на смерть заяц, за которым гонится свора охотничьих псов.

Он бежал на стоянку, хотя лично ему там делать было абсолютно нечего. Свой автомобиль он продал два дня тому назад за копейки. Юрий рассчитывал на удачу, и удача явилась к нему в образе чистоплюйского вида чувачка, который ковырялся ключом в замке лакированного джипа. Уверенным движением профессионального гангстера (странно, как быстро он привык к оружию в кармане!) Родичкин достал пистолет и приставил к затылку хозяина джипа.

— Ключи от машины! Быстро! — приказал он.

Чистоплюй повернулся. Неприкрытый испуг промелькнул в его глазах при виде хищно поблескивающего никелированного дула. Но почему-то вместо того, чтобы отдать ключи, он переложил их в карман брюк и выжидательно уставился на Родичкина.

— Ты что, оглох, придурок?! Ключи на бочку! Считаю до трех, потом твои мозги разлетятся по сторонам!

— Хоть до двух! — нагло заявил в ответ чистоплюй. — Ключи я не отдам. Не прошло и двух месяцев, как у меня сперли эту тачку. Знал бы ты, чего мне стоило ее вернуть. Не отдам я тебе ключи. И не проси!

Родичкин мгновенно сник. Как заядлый автомобилист, больше всего на свете он ненавидел угонщиков, воришек запчастей и «чайников» на дорогах. Он вспомнил, как однажды у него свинтили новенькие, только что купленные колпаки, и неожиданно проникся искренним сочувствием к своей жертве.

— Ладно, — согласился он. — Тогда заводи свою тачку, и поехали. Только быстро!

— Это пожалуйста, — с готовностью кивнул парень и сел за руль. Родичкин устроился рядом, по-прежнему держа пистолет в районе головы джиповладельца.

— Ну? Куда едем-то? — вопросительно посмотрел он на Родичкина.

— В Бутово.

— Ладно, — согласился чистоплюй. — Только если ты от кого-то сматываешься, то выбрал на редкость неудачный маршрут. Я только что слышал по «Авторадио» — на Варшавском шоссе грандиозный затор. Можем и застрять.

— Не учи ученого, — огрызнулся Родичкин и снова навел на него пистолет. — Тоже мне, выискался экскурсовод-любитель. Я, между прочим, всю жизнь извозом занимаюсь.

— Да ладно, не обижайся. Я просто так сказал.

— Следи лучше за дорогой, — посоветовал ему Родичкин и оглянулся.

Никаких признаков погони он не увидел. Но расслабляться было рано.

— Слушай, друг, — снова подал голос чистоплюй. — Убрал бы ты пистолет от моей башки, а? Нет, не то чтобы он мне мешал, но все-таки мы на дороге, мало ли что… Выбоина на покрытии, или масло кто-то разлил. Помнишь «Криминальное чтиво»? Машина наехала на кочку, пистолет случайно выстрелил, и чьи-то мозги растеклись по окнам. Я не слишком большой эстет, но все-таки не хотелось бы, чтобы мама увидела меня в таком виде.

Родичкин усмехнулся и опустил пистолет. Во-первых, он обожал Тарантино, во-вторых, его забавлял этот парень: другой бы в штаны наложил со страху, отдал бы и машину, и ключи от квартиры, где деньги лежат, а этот рулит как ни в чем не бывало. Ишь ты, маму расстраивать не хочет!