— Добрый вечер! — учтиво поздоровалась она. — Минутка, и я к вашим услугам… — И тут она узнала меня. — Дина! Дина, это ты?

Я кивнула. Внезапно какой-то ком застрял у меня в горле. Сассия отставила в сторону поднос с кружками пива и, чуть смущенная, стояла, вытирая руки о передник.

— У тебя все хорошо? — спросила она.

Я не решилась бы это утверждать, но кивнула в ответ, потому что не могла я сказать: «Нет, у меня все не так ладно, потому что я в бегах вместе с законным наследником князя и его будущей женой, которую не переношу, а нас все время пытаются захватить в плен или убить… И еще я не знаю, любит ли меня по-прежнему моя мать, ведь я, пожалуй, становлюсь чернокнижницей, а кроме того, ненавижу свои волосы». Нет, наверняка было лучше не рассказывать ничего.

Вдруг Сассия смущенно слегка обняла меня.

— Я ведь так много думала о тебе! — сказала она.

— И я тоже! — произнес кто-то другой.

Я быстро обернулась. Один из гостей поднялся из-за стола и стоял теперь между мной и дверью.

То был Ацуан!

— Кто это? — прошептала Сассия.

— Мой… мой дядя… Могу я выскочить в кухню и улизнуть через заднюю дверь?

— Тебе незачем бежать от меня, — сказал Ацуан. — Я хочу просто поговорить с тобой.

Да, так я ему и поверила! У меня на локте остались синяки там, где он держал меня в последний раз, когда хотел «поговорить со мной».

— О чем поговорить?

— О твоем отце. О твоей матери. О тебе.

Я невольно остановилась. О моем отце, о моей матери, обо мне. Да, пожалуй, кое-что и было, о чем стоило поговорить. Но не с тем, кто попытался купить меня, словно я была собакой. Если б он только не походил так на моего отца! Это было несправедливо. Я ощущала огромную пустоту в душе всякий раз, когда смотрела на него.

С другой стороны, может, не худо поговорить с ним здесь, в трактире в Березках, где полным-полно людей, которые не будут стоять и любоваться, если он попытается меня утащить.

— Как ты меня отыскал? — спросила я, чтобы выиграть время.

— Я расспрашивал то тут, то там, и нашлись люди, которые вспомнили, из каких мест Пробуждающая Совесть. Я подумал, что ты, пожалуй, вернешься домой, если сможешь, — а ты так и сделала.

Какая же я дура!

— Садись же, Дина! Я тебе ничего плохого не сделаю.

Сассия слушала с широко раскрытыми глазами, и тут уж, пожалуй, ничего не скажешь. Она не знала, что у меня был дядя, да начнем с того, что она не знала, что у меня был отец. А уж какой-то там вовсе обычной беседы дяди с племянницей ведь вообще до сих пор никогда не бывало.

— Позвать отца? — спросила она.

На постоялом дворе никакого вышибалы не было. Отец Сассии был достаточно крупный и сильный, чтобы справиться с такого рода работой, коли потребуется, и одна мысль об этом внушала мне спокойствие. Нет! Ацуан не причинит мне никакого зла! Он не сможет! Не здесь!

— Пока не надо! — ответила я так громко, что Ацуан слышал мои слова, но если он хоть пальцем тронет меня…

Сассия кивнула, но глаза ее стали еще шире.

— Только скажи! — сказала она.

Ацуан слушал с легкой улыбкой. Такой улыбкой, что слишком напоминала мне улыбку отца.

— Ты собралась с силами?

Хотела бы я знать, что он имел в виду.

— Мы можем по-доброму поговорить друг с другом, — сказала я. — Но даже не пытайся увести меня силой.

Он слегка поклонился все с той же улыбкой в уголках рта.

— Как хочешь, — молвил он. — Не изволит ли медамина присесть?

Я села.

— Чего тебе надо от меня?

— Прежде всего: где он?

Сначала я подумала о Нико и с перепугу стала размышлять о том, откуда Ацуану известно, что мы вместе. Но тут я вспомнила: ведь он уже в последний раз, когда мы виделись, задавал такой же вопрос и тогда он имел в виду Сецуана.

— Он умер! — ответила я и почувствовала, как слезы выступили у меня на глазах. — Он… был убит в… Сагис-Крепости.

Некоторое время Ацуан неподвижно сидел, не произнося ни слова.

— Кем? — спросил он.

— Одним из княжеских Наставников. Местером Вардо. Но он тоже помер.

Ацуан коротко кивнул, будто он только этого и ожидал.

— Матриарха[20]этому не обрадуется!

— Кто?

— Ее высокородие Матриарха Инеце Сина. Моя тетка со стороны матери. Сестра твоей бабушки со стороны отца.

Я не знала, что бабушка моя померла и что сестра ее теперь глава отцовского рода. Я и имя ее услышала впервые.

— Вообще-то я не радуюсь, — сказала я. — Но что случилось, то случилось.

— Когда?

— Вскоре после праздника Середины Лета.

«Почти одновременно с Эллин, — внезапно подумала я. — Как удивительно, что человек, так много значивший для нас, помер, а мы об этом и не знали. Мелли по-прежнему этого не знала. Давин этого не знал. В их мыслях она по-прежнему жива».

— А до того, как умереть, он дал тебе свою флейту?

Я кивнула.

— И научил тебя играть на ней?

— Да! Немного!

— Ты, должно быть, была толковой ученицей. Ты чуть-чуть не заставила меня самого задремать в жалкой маленькой хижине в Дунбаре.

— Ты чернокнижник? — спросила я.

— Что-то в этом роде. Но не совсем обычный.

За всю свою жизнь я встретила одного-единственного чернокнижника, так что я не знала, что он имел в виду: «Не совсем обычный». А Сецуан был обычным?

— Почему ты, собственно говоря, меня боишься? — спросил он.

— Ты хотел продать меня!

— Да! Выкупить тебя на свободу из когтей Кадора. Или Вороны, как его обычно называют. Ты хотела остаться у него?

Да ни за что! Я помотала головой.

— Вот услуга, которую я пытался тебе оказать.

— И если бы это тебе удалось? Ты что, таким способом хотел дать мне свободу?!

— А ты не поверишь, если я скажу «да»?!

Я капельку подумала:

— Нет, пожалуй, не поверю.

— Почему, собственно говоря? Почему ты только и ждешь от меня гадостей?

Это была все та же жадность, затаенная жадность его рода. Ну и еще страх моей матери перед всем его семейством. Но она боялась и Сецуана, и, быть может, куда больше, чем стоило.