Ласточка у него в голове захихикала.

Примерно посреди ночи руки уже дрожали от усталости. Слышно было, как гости расходятся; Листика обдавало порывами ветра, когда они поднимались в воздух. Внизу слуги прибирались на плато после пира. Уцелевших зверей собрали и понесли назад во дворец, но Тимьяна среди остатков застолья Листик не видел.

Затылок и шея мёрзли, кончики пальцев немели. Листик уже начинал промахиваться, когда тянулся к новым упорам.

«Надо отдохнуть», – сказал он себе.

Посмотрел вверх и понял, что почти достиг узкого выступа. Снизу казалось, что перелезть через него будет тяжело … но если взобраться на карниз, то, может, получится устроиться там и поспать.

Листик стиснул зубы и заставил себя продолжить подъём. Еще один крохотный упор … ноги едва помещаются в узких щелочках … на дюйм выше … кончики пальцев болят, мускулы сводит … приподняться на левой ноге … Наконец, он уцепился за краешек карниза и из последних сил втащил себя на него.

Тут едва уместилось бы два человека бок о бок, вдоль склона. Из трещины в камне торчал чахлый кустик, как бы говоря Листику голосом Ласточки: «Это МОЁ убежище, найди себе другое!»

Листик рухнул на камень. Все тело болело, особенно плечи. Нет, сильнее болели пальцы … а может, и ободранные коленки.

«Вот посплю, и все пройдёт», – сказал себе Листик и закрыл глаза.

Он спал глубоко, без снов, но потом его неожиданно разбудил испуганный рёв сотен драконьих глоток.

Листик сел так резко, что чуть не сверзился с уступа. Какое-то время он жался к склону, цепляясь за колючий кустик и чувствуя, как бешено бьётся в груди сердце.

Небо почернело от кричащих драконов. Драконы вопили, драконы ревели, драконы толкались, спеша взлететь как можно выше.

«В чем дело? Что их так напугало?»

Вытянув шею, Листик посмотрел в сторону тюремной арены, на которой будто вулкан изверг фонтан чешуи и дыма: это взмывали ввысь драконы.

«Неужто песчаные напали на горных? Или горные устроили ловушку песчаным? Или там какой-то бунт?

Ловушки и предательства вообще под силу драконам?»

Листик понятия не имел, что переполошило обитателей и гостей дворца, но вот они кругом, повсюду, на дворе позднее утро, и надо как-то добраться до Рябинки раньше них.

Листик развернулся к скале и снова полез наверх.

– У меня получится, Ласточка, – прошептал он. – Я залезу на вершину, найду путь во дворец и отыщу там Рябинку и остальных, выведу их на волю. Это совершенно разумный план, и он сработает.

Прошло несколько минут, а он так никуда и не добрался. Плечи горели от боли, и взбираться на гору при свете дня оказалось куда страшнее, чем ночью. Драконы были повсюду, и, хотя все они в панике удирали прочь из дворца, казалось, что вот-вот один из них да закричит: «А-А-А, ЭТО КАКАЯ-ТО КАТАСТРОФА, ВСЕ ПРОПА … о-о, что-то перекусить захотелось», – и закинет Листика себе в пасть.

Не успел он так подумать, как мимо пронесся дракон, да так близко, что Листик ощутил исходящий от медного цвета чешуи огненный жар. Через секунду снова захлопали крылья, и он прижался к скале. Мимо пролетел второй дракон; Листик моргнул, потом ещё раз, а драконы тем временем скрылись за вершиной скалы.

Второй дракон был синий.

«Синий! Ты это видела? – обратился он к воображаемой сестре. – Может, это был морской? Морские на других нападают? Это из-за них все так переполошились?

А морского заколоть не проще, чем горного?»

Листик зажмурился от порыва ветра, когда мимо пролетел третий дракон.

«Продолжай, – шепнула Ласточка. – Осталось-то четыре тысячи раз передвинуть ножками-ручками».

Листик добрался до очередного выступа, но в этот момент последний дракон заложил неспешный вираж и понесся назад.

Смотрел он на Листика.

Летел прямо на него.

Так Листик снова оказался в когтях дракона.

Лиана

– Да, я его помню. – Глыба вертел сапфир в руках. Камень был такой большой, что просто не верилось.

У неё за спиной на лавке сидели Фиалка и Нарцисса. Завернувшись в серые одеяла грубого плетения, они все еще дрожали после долгой прогулки под дождём до города. Азалия не хотела отдавать им сапфир, но Наперстянка с Сосной убедили её, что нужно сперва показать самоцвет Глыбе, убедиться, правда ли это часть драконьего сокровища, а уже потом решить, как быть дальше.

Наперстянка стояла у двери, скрестив на груди руки и нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.

– Вереску этот камень никогда не нравился, – сказал Глыба и отдал сапфир Лиане. Ох и тяжелый он был! – Брат говорил, что от этого камня у него кошмары наяву: возьмёшь его и видишь драконов, спаливших нашу деревню, а они на тебя в ответ зыркают, будто и впрямь видят. Может, Вереск потому и оставил камень в тайнике, что, глядя в него, вспоминал о пожаре?

Было в сапфире нечто странное, но опасным он Лиане не казался. В камне ощущался какой-то тихий трепет, как будто он искал кого-то или что-то, невидимое и неслышимое для глаз и ушей. Лиана обхватила его руками и всмотрелась в грани.

– Где искать теперь, если Драконоборец перепрятал сокровище? – спросила Фиалка.

Глыба пожал плечами:

– Уж не знаю, простите.

– Ладно, – сказала Наперстянка, тогда как Фиалка с Нарциссой встали с лавки, – если что придумаешь, дай знать.

Фиалка сложила одеяла и уже хотела вернуть их Глыбе, когда в пещеру, бегло постучав, вошёл Драконоборец.

Фиалка так резко швырнула одеяла Лиане, что та едва успела их поймать. Она поспешила скрыть сапфир в шерстяных складках. Сердце колотилось, а в голове возникла мысль: «Хоть бы отец не увидел камень».

– Что такое? – довольно улыбаясь, поинтересовался Драконоборец. – У вас тут вечеринка дозорных? В пещере моего братца? А меня что же не позвали?

– Привет, пап, – поздоровалась Лиана, прижимая одеяла к груди. – Мы просто заглянули навестить дядю Глыбу.

Вереск посмотрел в невинное лицо Фиалки, в выпученные глаза Нарциссы, а потом – на невыразительное лицо Наперстянки.

– Да? А где вы все … промокли?

– Дождь идет, – ответила Фиалка.

– Буря застигла нас врасплох, пока мы следили за небом, – доложила Наперстянка. – Мы вернулись через ближайший лаз. Ближе всех к нему живет Глыба, вот Лиана и предложила зайти к дяде и обсохнуть у него.

Вереск взглянул на неё, выгнув брови.

– Что-то ты не больно обсохла, – заметил он.