Маневры среди мешков, ящиков, тюков и прочего награбленного габаритного добра пока проходили успешно, по крайней мере враги хоть и окружали его, но медленно, да и к тому же не смогли наброситься на него сразу и задавить числом. Одни переоценили свои способности и застряли в попытках перелезть через мешки, другие толкались в узких проходах, тем самым мешая друг дружке.

Как оказалось, канделябром очень удобно парировать удар меча, а затем бить им из-под низа по подбородку. Моррон опробовал этот новый прием на здоровенном, лысом бугае, внезапно появившемся у него на пути из-за ящика справа. Получив сокрушительный удар в нижнюю челюсть, бандит отлетел шага на два назад, ударился затылком о каменную стену и больше не представлял угрозы. Подобрать выпавший из его руки меч Дарк, к сожалению, не успел, поскольку тут же последовала атака слева, причем на этот раз нападавших было сразу двое. Один слишком много времени потратил на замах, и поэтому его топорику так и не удалось раскроить напополам голову моррона. Удар на опережение все того же верного канделябра пришелся врагу по лицу и наверняка превратил бородатую рожу в кровавое месиво. Враг, завывая, упал, а Аламезу было некогда проверять результат своих ратных трудов, поскольку именно в этот миг его левого бока коснулась обжигающая сталь. Воспользовавшись моментом, второй нападавший сделал глубокий выпад, надеясь проткнуть беглеца насквозь. К счастью, он невнимательно слушал речь своего главаря, догадавшегося, что под монашеской робой скрывалась кольчуга. Клинок прошел вскользь, прорезав толстую материю робы, повредив три ряда звеньев и оставив на боку царапину, но так и не причинив существенного вреда. Из глубокого выпада неудачливый боец выйти не успел, поскольку ему в горло вонзилась вилка. Гораздо удобней было бы ткнуть врага в глаз, но Аламез поступил по-иному исключительно из принципиальных соображений. В прошлой, военной жизни он вдоволь насмотрелся на страдания калек и был искренне убежден, что куда милосердней сразу убить человека, нежели превратить его в инвалида, обрекая тем самым на тяжкие душевные муки от осознания собственной неполноценности.

Оставив вилку в горле захлебывающегося собственной кровью врага, моррон перехватил канделябр в левую руку, а правой резко вырвал меч из ладони так и застывшего в выпаде умирающего, который после этого тут же завалился набок и затих. Теперь, когда в руках Дарка оказалось достойное оружие, можно было выходить на открытое пространство и самому атаковать, а не изматывать силы врага хорошей лишь до поры до времени беготней. Быстрое перемещение в лабиринте препятствий изматывало не только врагов – тем временем стрелки перезаряжали арбалеты.

Опрокинув пару ящиков, Аламез с грозным криком вылетел на середину зала и был обескуражен тем парадоксальным, не укладывающимся в голове фактом, что биться-то, собственно, и не с кем. Моррон ожидал, что на него сразу накинется целая дюжина жаждущих его крови бойцов, а большая часть их была уже перебита. На полу валялось семь-восемь обезображенных до неузнаваемости трупов, еще подергивающих конечностями и издававших гортанное бульканье. Те же из разбойников, кто еще стоял на ногах, были очень заняты и не отдали должное его эффектному появлению.

Бой еще шел в двух местах, в противоположных концах подземного зала. У входа бойко орудовала двуручным мечом белокурая красавица-вампирша, уже обезглавившая двоих и теперь уверенно теснившая троих противников, одним из которых был верзила-привратник, все-таки расколовший свою дубину и теперь орудовавший кочергой. Аламез не удивился, каким образом кровососущая заступница оказалась в подземелье. Наверняка это она следила за ним по пути на встречу. Однако мотивы ее более чем странных поступков пока оставались для Дарка загадкой. С какой стати парочке кровососов понадобилось уже второй раз вступаться за моррона? Что за хитрый план зрел в их расчетливых головах? Аламез не обольщался, просто так вампиры никогда и ничего не делали. Раз они сражались на его стороне, значит, рассчитывали на ответную услугу, о сути которой Дарку пока оставалось лишь догадываться, ведь ни девица, ни ее компаньон так и не удосужились ее изложить.

Убедившись, что у воинственной девицы дела идут весьма и весьма неплохо (она уже поделила на две почти равные части волосатого здоровяка и загнала в угол двоих его приятелей), Дарк посмотрел в другую сторону, чтобы узнать, каково положение второго вампира. Однако то, что моррон увидел, не просто его изумило, а повергло в настоящий шок. В течение целых десяти секунд (довольно большой промежуток времени для боя) Дарк стоял как вкопанный и только моргал широко открытыми глазами. Четверо израненных, едва державшихся на ногах от потери крови и усталости разбойников вели неравный бой не с темноволосым вампиром в черном плаще, а с маленьким и очень подвижным существом, в котором Аламез далеко не сразу признал Кабла.

«Я ошибся, он все-таки нежить!» – пришел к заключению моррон, видя, как ловко убогий коротышка расправляется с четырьмя хорошо вооруженными бойцами. Внешность Кабла разительно изменилась, и дело заключалось даже не в том, что теперь он с ног до головы был покрыт чужой кровью, а к одежде низкорослого человечка прилипли несколько кусков человеческой плоти. Еще недавно беззубый, вызывающий лишь отвращение и сострадание рот теперь был заполнен двумя рядами длинных, плотно растущих, тонких клыков, подтверждение крепости и остроты которых Дарк узрел собственными глазами. Когда один из врагов коротышки зазевался и после удара мечом слишком медленно убрал назад руку, Кабл внезапно напрыгнул на нее, повис тяжестью всего своего тельца и одним резким сдвижением челюстей перекусил нерасторопному противнику кисть. Затем он быстро отпрыгнул назад, вывернувшись из-под почти одновременных ударов пары мечей, и уже через миг, оттолкнувшись от пола, взмыл вверх и прошелся в полете по лицу ближайшего из нападавших своими длинными, тонкими пальчиками. Издалека это действо весьма напоминала обычную дамскую пощечину, но только этот невинный шлепок каким-то чудным образом снес жертве половину лица. Лишь прищурившись и приглядевшись, Аламез увидел, что на кончиках пальцев недавнего провожатого выросли острые, кривые коготки.

Буквально на глазах у моррона вертевшийся волчком, то подпрыгивающий, то бьющий по ногам звереныш расправился с двумя бойцами, и судьба остальных двоих тоже была предрешена. Прийти ему на помощь означало только помешать, и поэтому Дарк решил подсобить девице-вампиру. Однако, когда он обернулся, у входа в подземный зал уже царили запустение и затишье. Расправившись с врагами, белокурая красавица исчезла, и единственным напоминанием о ее недавнем присутствии являлся брошенный на полу двуручный меч с переломленным лезвием. Видимо, красавица и промахнулась, и не рассчитала силу удара. Враг уклонился, и она со всей силы ударила о стену. Впрочем, эта промашка не спасла жизнь человеку. Он бросился бежать к пустому дверному проему, но был настигнут на пороге и пригвожден к косяку кочергой. Самой воительницы уже и след простыл. Внезапно появилась, помогла и так же внезапно исчезла… Женщины для Дарка всегда оставались загадкой. Они постоянно совершали неожиданные, нелогичные поступки, которые он, сколько ни силился, так и не мог понять.

Бой был завершен, и настала пора заблаговременно подумать о дележе трофеев, ведь нередко бившиеся бок о бок союзники становятся после победы злейшими врагами именно из-за того, что по-разному оценивают свой вклад в общее дело и, следовательно, не могут прийти к единому мнению по поводу причитающегося им вознаграждения. Золото, драгоценности, меха и прочие дорогие вещи, которых в подземном логове шайки хранилось не меньше, чем на складе поставщика королевского двора, моррона мало волновали. Его главный и самый желанный трофей сейчас вжался своими тучными телесами в кресло и, дрожа, как свиной холодец, с ужасом взирал на последние аккорды скоротечного побоища. Мозг напуганного до полусмерти Арузия отказывался воспринимать жестокую правду; он не мог поверить, что его хорошо вооруженный отряд, зарекомендовавший себя несколькими десятками успешных грабительских рейдов по особнякам да замкам вельмож, всего за несколько минут был полностью уничтожен. Даже вид того, как вошедший в раж коротышка выгрызал последнему разбойнику кадык, был не столь страшен, как эта мысль, полностью парализовавшая волю священника.