– И вам будет все равно? – ужаснулся Вадим.

– Не то, чтобы все равно… Однако не вижу ничего ужасного. Можешь рассказывать. Только потом очень аккуратно смотри по сторонам, когда дорогу будешь переходить, – тон Ольховского вдруг стал жестким, и он почти перешел на шепот. – А то я, знаешь ли, большой поклонник моссада. И глубоко убежден, что с шантажистами, как и с террористами, в переговоры вступать нельзя.

Тут же собрался уходить, не обращая внимания на словно оглушенного Вадима. Но вдруг обернулся и спросил иронично:

– А ради интереса: сколько ты хотел за… молчание, так сказать? Тысяч пятьдесят?

– Что-то вроде… – процедил Вадим.

– А-а-а… семейная такса, значит, – удовлетворенно подытожил Ольховский, чем добил Вадика окончательно.

Потом вдруг передумал уходить и решил все-таки расставить точки над «i».

– Возможно, вы и получите что-то…

Вадик напрягся и подался вперед.

– Если расскажете, откуда у вас документ.

Парень тут же расслабился. А, ну его к черту – расскажет, как все было! Откинулся на стуле.

– Нашел. У этого придурка, моего брательника, в ящике стола.

– Вы любитель шарить по чужим столам? – поинтересовался Ольховский.

– Ну да, – подавил довольный смешок Вадим. И неожиданно продолжил: – У меня неприятности произошли. В бизнесе.

Ольховский поморщился: представил, какой «бизнес» может быть у такого типа.

– Продолжайте, – приободрил собеседника.

– Ну, словом, задолжал я партнерам некоторую сумму…

– Пятьдесят тысяч долларов, – скорее утвердительно, чем вопросительно, произнес Ольховский.

– Ну да, – удивился Вадик. – Ну и они меня теребить начали…

– Партнеры? – иронично уточнил Ольховский.

– Ну да, – снова повторил не уловивший иронии Вадим. – Домой являться начали… Катьку выкрали…

– Катьку? – удивился Александр Петрович.

– Ну да, – подтвердил начавший уже раздражать единообразием ответов Вадик, и уточнил: – Сеструху мою.

– Они выкрали вашу сестру, а вы равнодушно за этим наблюдали?! – Ольховского аж затрясло.

– Ну почему равнодушно? Я переживал… Но у меня квартирка была конспиративная, я на ней вчера отсиделся, – успокоил собеседника Вадим, наблюдая, как бледнеет Ольховский. – Да все в порядке уже – мне позвонили и сказали, что Серега все уже разрулил. Дома уже Катька.

Ольховский за мгновение весь словно осунулся. Господи, бедная мать! Что она перенесла! А девочка!

Так вот для чего нужны были Сергею деньги… Ничего себе выбор он предложил парню. Старый дурак – мог бы и разузнать все получше, прежде чем бросаться ультиматумами – «или Аня, или деньги». Какой подлец заставит выбирать человека между сестрой и любимой?!

Он молча положил двадцатку на стол, потом так же молча вышел из ресторана, не обращая внимания на Вадима.

Нужно позвонить Сергею и поговорить по-человечески. Аня-то его любит… И он ее, похоже, тоже.

* * *

Дома! Наконец-то дома! Аня радостно кружила по комнате, нежно прикасалась к милым сердцу вещам… Она совершенно не устала с дороги, и не обращала внимания на просьбы мамы, бабушки и все остальных домашних прилечь: ей хотелось двигаться, смеяться, жить! Вся прислуга выстроилась в холле, встречая Аню: ее любили все без исключения; и каждый приготовил небольшой подарок к возвращению молодой хозяйки. Кухарка испекла любимый Анин шварцвальдский торт просто гигантского размера, и в доме явственно витала атмосфера праздника. Было даже лучше, чем под Новый год! Тем более, что в этот раз новогодние праздники прошли как-то незаметно: Аня была в больнице, хозяева раздали дежурные подарки заранее, а сами отправились в клинику к дочке. Все выпили шампанского, неловко помялись возле хозяйской елки да и разошлись каждый по своим компаниям.

Теперь же вся семья была в сборе, а, главное, дома было сердце семьи – Аня. Омрачало радость лишь то, что она никак не могла дозвониться Сергею – телефон был все время недоступен еще с дня операции, а сам он на связь не выходил. Аня твердо решила разыскать его и выяснить, в чем дело.

* * *

Ирка изрядно нервничала. Решимость заметно улетучилась, как только она добралась до нужного университетского корпуса. На удивление теплый мартовский день выгнал студентов на улицу, и они весело галдели на крыльце. Ира пристроилась возле стайки курящих студентов, вынула пачку и с трудом зажгла сигареты: так дрожали руки.

Надо успокоиться. И, конечно, дело нужно довести до конца: не на ту напали! Она им покажет… Кому – им, Ира не конкретизировала. Им – и все! В первую очередь, конечно, Сергею. Так обмануть ее надежды! И еще, конечно, этим богатеньким. Пусть тоже поплачут… Плевать ей на деньги, которые обещал Вадик. Да и обманет он ее, как и все остальные… А вот ревность жгла, не переставая, требовала выхода, и привела ее в конце концов к университетским корпусам.

Постепенно собралась с мыслями и решительно подошла к ближайшей группке:

– Извините, не подскажете, когда пары заканчиваются?

– Какие именно? – откликнулась брюнетка в джинсах, снисходительно оглядывая незнакомку.

– Ну… все. – Ира смутилась. Происходящее наконец начало обретать реальные очертания, и ей стало страшно до тошноты.

– У всех разное количество пар. Но через десять минут заканчивается третья.

– Спасибо, – тихо выдавила из себя и отошла в сторонку. Наверное, стоило спросить, не знает ли кто-то из них Анну Ольховскую, но струсила. Она и так ее узнает.

Отошла в сторонку и вынула из сумки сложенный вчетверо листок из журнала «Богатые и знаменитые». Там размещался снимок папарацци: хоть и не знаменитый, но реально богатый Ольховский сидел за столиком ресторане с женой и дочерью – так, во всяком случае, гласила надпись. Ира вглядывалась в лицо соперницы и недоумевала, как эту тощую стриженую девицу можно было предпочесть сочной и яркой ей?! Деньги, чертовы деньги, – горько подумала Ирка. И ненависть к тощей вспыхнула снова, придав силы. Смертельно больна? Ну и что! Может, Ирка тоже больна, только пока что об этом не знает. Вдруг жалость к себе затопила ее, на глаза навернулись слезы, и она еле успела сквозь влажный туман разглядеть ту, ради которой приехала.

Аня вышла из корпуса и не спеша спускалась по ступенькам. Первый день занятий после долгого перерыва дался нелегко, и она мечтала лишь о том, чтобы поскорее добраться домой. Даже поход с бабушкой в театр пришлось отменить из-за усталости. Это огорчало, но у нее был план: как можно скорее восстановить силы и вернуться к жизни – уже без страха.

Вдруг перед ней возникла девушка. Обычная девушка, симпатичная, с длинными вьющимися волосами, в темных джинсах и яркой розовой куртке. Выражение лица у нее было не обычное: злое и отчаянное.