Их можно подавить на какое-то время, можно даже забыть о них, но они всегда поднимают свои уродливые головы в самый неподходящий момент. Сейчас, однако, момент был как раз подходящий. Трейси не знала, то ли злиться на Николь, то ли благодарить ее за то, что она так виртуозно манипулировала ею, с ювелирной точностью нажимая на нужные кнопки, но, в конечном счете, девочка практиковалась последние одиннадцать лет.

Трейси вновь тронула машину с места.

– Звучит неплохо. Рак легких волнует меня сейчас меньше всего.

Николь рассмеялась бы, не будь эта мысль столь зловещей. Каким-то образом оказалось, что рак легких – сейчас наиболее безопасная альтернатива. Но как, черт возьми, это произошло? Минуту или около того они ехали молча, а потом Трейси свернула на ближайшую заправку. Там стояли несколько машин, но никто не спешил их обслужить. Трейси описала ленивую восьмерку по парковке, выглядывая нет ли причин для отступления. Однако кроме разлитого бензина никаких непосредственных угроз не наблюдалось. Света в круглосуточном магазине не было, а непрозрачное стекло витрины скрывало все, что находилось внутри. Трейси припарковалась перед магазином, оставив двигатель на холостых оборотах. Они с Николь пристально уставились во мрак, выискивая малейшие признаки движения.

– Не глуши двигатель. Я забегу внутрь и выгребу несколько пачек, – сказала Николь, приоткрывая дверцу.

– Минуточку. Я тебя туда не пущу! – громче, чем собиралась, крикнула Трейси.

– Мама, со мной все будет в порядке. Я только заскочу внутрь и сразу выбегу назад.

– Нет, если уж кто-то и войдет внутрь, так это я. У меня и так двое детей уже запропали Бог знает куда. Ты оставайся здесь, а я сбегаю, – сказала Трейси, глубоко убежденная в правильности этого маневра. – Если что-то со мной случится, просто уезжай!

И она потянулась к водительской дверце.

– Мам! – вскрикнула Николь.

Трейси немедленно захлопнула дверь, решив, что Николь что-то заметила. Она дико завертела головой в поисках приближающейся опасности.

– Мам, я не умею водить машину с ручной коробкой. Если что-то случится с тобой, мне придется бежать. Ты видела, как я бегаю?

– Черт, ты меня напугала, – выдохнула Трейси.

Но когда до нее дошел смысл слов Николь, она поняла, что перед ней неразрешимая дилемма. Неважно, какое решение она примет, ее дочь все равно окажется в опасности.

– Давай пойдем туда вместе, – предложила Николь, прежде чем ее мать вновь сковал страх.

Никотин был могущественной приманкой. Он мог побороть здравомыслие. Трейси слабо кивнула. Мать и дочь одновременно открыли дверцы и вышли из машины. Холодный воздух резко пах бензином. Ядовитые пары затрудняли дыхание, но в этом и был их плюс (или минус?) – бензиновая вонь скрывала запах смерти. Чтобы выбраться из удушливого облака, женщины поспешили ко входу в магазин. Если бы их обоняние не притупила вонь горючего, сейчас бы в нос им ударил до боли знакомый смрад разложения. Но осознание ошибки пришло на три вдоха позже, чем следовало.

– Боже, хотелось бы мне, чтобы тут горела хоть пара лампочек, – с легкой дрожью в голосе произнесла Николь.

Трейси вошла первой и втайне этому обрадовалась. Когда глаза приспособились к сумраку, она различила пару ног в санитарной униформе, торчавших из-за прилавка. Этим ногам явно не суждено было больше ходить. К тому же, в ближайшем проходе между полками виднелась лужа свернувшейся крови. У Трейси не было ни малейшего желания узнать, чья это кровь. Иногда неведение и в самом деле благо. Трейси схватила за руку шедшую следом Николь, уводя ее подальше от жуткого прохода. Затем она резко остановилась и прислушалась.

– Шшш… ты это слышала?

Обеих охватила паника, хотя Николь не уловила ни звука. Они застыли на месте. Секунды текли. Рука Николь, сжатая в тисках материнских пальцев, начала болеть.

– Мама, отпусти, – приглушенно проговорила Николь. – Там никого нет.

Из-за полки с прохладительными напитками донеслось тихое поскребывание.

– Может, это просто включился холодильник, – сказала Николь, пытаясь убедить в первую очередь себя.

Трейси указала на выключенные лампы наверху.

Николь подняла голову и судорожно сглотнула.

– Да, электричества нет. Я знаю.

– Шшшш… – скорей показала, чем прошептала Трейси.

Николь была не из тех, кто умел вовремя прикусить язычок, и уже собиралась задать следующий вопрос, когда звук повторился. Он был слабым и ритмичным. В нем не таилось никакой угрозы, но Трейси все равно не собиралась тут задерживаться.

Она повернулась лицом к дочери.

– Давай возьмем пару пачек сигарет и газировку для ребят, и уберемся отсюда подальше.

– Согласна по всем пунктам. У меня от этого места мурашки по коже, и тут начинает вонять хуже, чем снаружи. Хочешь, чтобы я взяла какую-то определенную марку?

– Бери все, что сможешь унести. У меня есть предчувствие, что пройдет еще много времени, прежде чем «Винстон-Салем» начнет выпускать их заново. Разве что разработают специальный сорт для зомби. «Эй, вы уже и так покойник, отчего бы не сделать пару затяжек?», – неуверенно пошутила Трейси.

– Смешно, хотя звучит ужасно, – выдавила Николь с натянутой улыбкой.

– Даже если мы их не выкурим, сможем на что-нибудь обменять. Через пару дней они станут на вес золота.

Глаза Николь вспыхнули.

– Золота? Хмм.

– Ты поняла, что я имею в виду.

– Я прекрасно поняла, что ты имеешь в виду, – отозвалась Николь, хватаясь за ручку одной из двух стоявших у входа небольших тележек.

– Верно мыслишь, – сказала Трейси, взяв оставшуюся тележку.

Они были так увлечены «шопингом», что не заметили, как одна из дверей холодильника открылась. Из тени на них жадно уставилась одинокая фигура.

Вид мяса – пускай и не само слово – пронесся в рудиментарном сознании твари. Создание двинулось вперед: вечно вперед, вечно голодное, вечно в погоне за следующей жертвой. Если бы оно было способно мыслить и осознавать себя, то подумало бы: «Жизнь проста». Однако такими талантами тварь не обладала.

Николь доверху наполнила свою тележку и отправилась к джипу, чтобы выгрузить первую партию трофеев. Она не могла бы быть счастливее, даже если бы наткнулась на сундучок Дэви Джонса. Когда девушка вернулась в магазин, прежние страхи начисто испарились. И напрасно. Она замерла на месте с застывшей на губах улыбкой, в ужасе уставившись на представшую перед ней картину. Кошмарная неупокоенная тварь шла по пятам ее ни о чем не подозревающей матери.

– Мама! – взвизгнула Николь.

Трейси уронила упаковку «Пепси». Банки разлетелись во все стороны. Они полопались, в воздух забили струи липкой жидкости. Трейси уже готова была обругать дочь за то, что та ее напугала – но, подняв голову и увидев ужас, написанный на лице Николь, поняла, что дело плохо.