приноравливаясь к этой новой Гретхен, беспечной и бездумной. – Нет, для Маргарет лучше всего то, что у нее уже и так есть.

Гретхен вздрогнула, как будто Джин плеснула ей в лицо водой.

– Но я не могу, – сказала она потрясенно. – Я никогда не любила никого, кроме Марты. Все эти годы с Говардом – я старалась, правда старалась. И по отношению к нему это тоже несправедливо. Он заслуживает, чтобы его любили по-настоящему.

Джин на секунду пришло в голову – и это была очень неприятная секунда, – что все это время Гретхен пробовала ее на роль утешительницы Говарда; готовила ее, находила предлоги, чтобы их свести. Эта мысль была ей отвратительна. Она помотала головой.

– Вы же не можете искренне считать, что делаете это ради Говарда. Он убит горем.

– Не говорите так, – взмолилась Гретхен. – Мне невыносимо знать, что он несчастен. Но я только что нашла Марту и не могу ее снова потерять.

– Вот этого я и не могу понять. Если вы хотели найти Марту, вы могли это сделать много лет назад. Она не скрывалась. Я легко ее нашла.

Гретхен покачала головой от такого простодушия.

– Трудность была не в том, чтобы ее найти. А в том, чтобы доказать мою правоту. А вы сделали это для меня.

– Простите?

В тумане непонимания забрезжил свет.

– Когда я узнала, что у меня будет ребенок, я поехала к ней в Чатем, она жила с родителями. Я думала об этом ребенке как о нашем с ней – он появился, пока мы вместе были в Святой Цецилии. Я думала, что уж она-то поймет. Но она мне не поверила. Решила, что я была с мужчиной, и я не смогла ее переубедить. Мы ужасно поссорились. Я сказала, что когда-нибудь докажу свою невиновность, и ей придется на коленях просить у меня прощения. Тогда она велела мне убираться и хлопнула дверью, и от нее не было ни одной весточки до этого лета – пока вы не пришли к ней и не сказали, что верите моим словам.

– То есть все это было для нее? – спросила Джин.

– Я увидела ту заметку в вашей газете, и меня как будто окликнули. Я решила, если вы сможете доказать, что я говорю правду, моя фотография может попасть в газету, и Марта увидит и пожалеет о том, что мне наговорила.

– Ясно.

– Мне даже в голову не приходило, что мы снова встретимся. Я думала, она забыла про меня и нашла себе другую. Я просто хотела, чтобы она узнала правду. Вот и все.

– И она это сделала?

– Что?

– Упала на колени к вашим ногам и попросила прощения?

Гретхен смущенно рассмеялась.

– Ну не совсем. Марта не из тех, кто встает на колени.

Даже не сомневаюсь, подумала Джин.

– Но она мне верит, а это главное.

– И вы думаете, что будете здесь счастливы? А Маргарет?

Джин окинула комнату пренебрежительным взглядом. Как ни пыталась Гретхен сделать квартиру уютнее, убожество бросалось в глаза.

– Я знаю, что тут тесновато и беспорядок, это все потому, что Марта так много работает. Но я смогу ей помочь сделать тут хорошо. А если я буду счастлива, то и Маргарет тоже будет. Я ей объясню. Они с ее подружкой Лиззи неразлучны. Я ей объясню, что у нас с Мартой так же – она моя лучшая подруга, и нам нужно быть вместе. Она поймет.

– По-вашему, все так просто.

– Это и есть просто – почему это не может быть просто? Я люблю Марту, и я люблю Маргарет, и Говарда я тоже люблю, и даже вас, Джин. Особенно вас, потому что вы вернули мне Марту.

Джин выслушала это признание с каменным лицом.

– Я вам поверила, я защищала вас от людей, которые считали вас лгуньей или фантазеркой. А вы все это время меня обманывали.

– Нет! – Голос Гретхен протестующе зазвенел. – Все, что я рассказала вам о рождении Маргарет, – правда. Об этом я никогда не лгала.

– Вы играли в другую игру. И вы не были откровенны. Откуда мне знать, чему верить?

– Неужели вы не можете за меня порадоваться?

– Меня больше беспокоит благополучие Маргарет.

Кажется, она зашла слишком далеко, не имея на это права.

Гретхен растерянно моргнула, это больно ее задело.

– Я всегда ставила благополучие Маргарет превыше всего, – сказала она хрипло от сдерживаемых слез. – Вы не можете обвинять меня…

– Простите, – сказала Джин. – Я зря это сказала.

До нее только сейчас начало доходить, что под угрозой и ее собственные отношения с Маргарет – они зависят от доброй воли Гретхен, и все может измениться в любой момент. Мысль о том, что ее вытеснят, что Марта заменит ее на посту добровольной тетушки, была невыносима. Но Гретхен не была настроена мстить и, кажется, жаждала только одобрения. Она взяла руку Джин в свои и сжала ее.

– Мы по-прежнему друзья, ведь так?

Джин кивнула.

– И вы позаботитесь о Говарде, правда? Он так вами восхищается.

– Вряд ли у меня будут причины с ним видеться, раз вы там больше не живете, – сказала Джин, отчасти чтобы проверить свои подозрения, что Гретхен намеренно их сводила с целью облегчить себе бегство.

– Но это необходимо! У него так мало друзей! Вы передадите ему мою записку?

– Я считаю, что вы должны поговорить с ним сами. О том, как быть с Маргарет. Я не могу этого за вас сделать.

– Но в прошлый раз это было так мучительно. Я этого не вынесу.

– Но это необходимо. Можно, я дам ему ваш адрес?

– Да, наверное. Передайте ему мою… любовь… или что сочтете нужным.

В замке заскрежетал ключ – Марта вернулась откуда-то, где пережидала эту беседу; Гретхен немедленно поднялась, и Джин почувствовала, что аудиенция окончена.

Две женщины встали на пороге плечом к плечу, чтобы помахать ей вслед, а может, подумала Джин, чтобы преградить вход, если она вздумает вернуться. Сомнения оставили ее: Гретхен утратила все права на Говарда из-за собственного безрассудства и подстроила его дружбу с Джин в своих собственных эгоистических целях. Так что здесь муки совести излишни.

Если в своем одиночестве он потянется к ней, она будет готова.

25

Дорогой Говард!

Сегодня я по вашей просьбе ездила к Гретхен. Она благодарна за деньги и тронута вашей добротой. Я попыталась ее вразумить, но, как вы и говорили, она, кажется, твердо решила пойти по этому пути. Она, конечно же, как и следовало ожидать, очень мучается от мысли, что причинила вам боль. Она просила передать вам свою любовь и свяжется с вами вскоре – завтра, – чтобы обсудить, как быть с Маргарет. Ее адрес Луна-стрит, 16, Челси.

Думаю о вас постоянно.