Прежде чем начать взбираться вверх по обледенелому склону, путники сняли снегоступы и закрепили на ботинках кошки. Опыта скалолазания у них не было никакого. Однако по мере продвижения вперед и вверх Харп как будто начал что-то вспоминать и стал двигаться быстрее и увереннее, так что вскоре Марсал безнадежно отстал от него.

Поднявшись метров на десять над уровнем снежной равнины, Харп заприметил слева от себя небольшой уступ.

Добравшись туда, Харп обнаружил неглубокую расселину, вход в которую прикрывала от ветра каменная стенка высотою около метра. О лучшем месте для ночлега нечего было и мечтать.

Закинув вещевой мешок в расселину, Харп встал на четвереньки на краю уступа и, протянув руку, помог забраться Марсалу.

– Сегодня нам не придется ночевать в снегу! – радостно сообщил Харп.

Марсал без особого восторга посмотрел на место, выбранное Харпом для ночлега.

– Возможно, я ошибаюсь, – сказал он, – но нора в снегу кажется мне куда более надежным убежищем, чем каменная пещера.

– Все дело в привычке, – улыбнулся Харп. – Зато сегодня мы всю ночь отдыхаем.

Марсал посмотрел вниз, на расстилающуюся у подножия гор бескрайнюю снежную равнину.

– Ты знаешь, Харп, я уже почти жалею, что пошел с тобой, – сказал он, не глядя на того, к кому обращался.

Честно говоря, Харп не ожидал услышать подобное признание от своего спутника в тот момент, когда цель их путешествия казалась как никогда близкой. Но он не почувствовал ни обиды, ни даже легкой досады. Возможно, потому, что сам ощущал сейчас ни с чем не сравнимый восторг от того, что ему удалось сделать невозможное. И теперь у него почти уже не оставалось сомнений, что всего лишь один шаг отделяет его от выхода за пределы этого опостылевшего мира.

– В общем-то я неплохо жил там, внизу, – продолжил после короткой паузы Марсал. – А что нас ожидает впереди, по другую сторону гор?..

Марсал обернулся и посмотрел на Харпа, ожидая, что он ответит на вопрос.

– Если по ту сторону гор живут люди, то не позднее завтрашнего вечера мы встретим их.

– А если нет?

Ответа на этот вопрос у Харпа не было.

Ночь прошла на удивление спокойно.

Уснув вечером, Марсал и Харп проснулись только около полуночи. Перекусив и заново намазавшись слизью, они какое-то время сидели молча, слушая, как снаружи негромко подвывает ветер, сдувающий снег с горных вершин.

Теперь уже и Харп, и Марсал в открытую скребли ногтями все доступные участки своего тела. Харпу зуд временами казался настолько нестерпимым, что он от злости начинал скрипеть зубами. Оба прекрасно понимали, что причиной всему является слизь, которая теперь уже воняла не просто аммиаком, а настоящей тухлятиной, но, по обоюдному молчаливому согласию, предпочитали не говорить об этом. Какой смысл обсуждать то, что и без того понятно?

А слизь снежного червя начала утрачивать свои теплоизоляционные свойства, и теперь это уже было вполне очевидным. Заснув во второй раз ближе к утру, на рассвете Марсал и Харп проснулись, дрожа от холода, чего прежде никогда не случалось.

Слизи, что оставалось в бидоне, должно было хватить лишь на то, чтобы еще раз намазаться ею с ног до головы. День обещал быть ясным и не очень морозным, поэтому Харп решил, что разумнее будет сохранить остатки до дневного сна.

Положение становилось критическим: путь назад отрезан, а сколько еще идти до человеческого жилья, неизвестно. О том, что никакого жилья по другую сторону гор может вообще не быть, путники предпочитали не говорить, отдавая себе отчет, что в этом случае следующая ночь станет для них последней.

Наскоро позавтракав, Харп и Марсал начали штурм перевала.

Подъем оказался не слишком крутым: большую часть пути можно было идти, не ища опоры руками. Марсал быстро освоился с хождением по наклонной плоскости, и Харпу уже не приходилось то и дело останавливаться, чтобы дождаться его.

К концу первой трети дня, сделав всего лишь два привала минут на пятнадцать, чтобы наскоро перекусить, путники достигли верхней точки перевала.

– Ради того, чтобы увидеть это, не стоило проделывать такой долгий путь, – произнес Марсал, стараясь, чтобы голос его не дрожал.

Харп ничего не ответил.

Пейзаж по обе стороны перевала был почти одинаковым. Вся разница заключалась лишь в том, что на той стороне, куда они так стремились, белоснежную простыню, накрывавшую долину, местами вспарывали остроконечные скальные образования.

И все.

Никаких признаков жизни.

Никаких следов человеческого жилья.

Ни единого знака, указывающего на то, что где-то неподалеку расположен выход, через который можно покинуть этот мир, чтобы вернуться назад, к той жизни, о которой не сохранилось даже отрывочных воспоминаний.

Конец.

Конец всему.

Или…

Харп еще раз посмотрел по сторонам.

Он и сам не мог объяснить, что именно рассчитывал увидеть. Однако какое-то странное чувство, которому не было названия, подсказывало ему, что все его действия были не напрасны. Он просто не хотел верить, что, проделав столь долгий и невероятно тяжелый путь для того, чтобы вырваться из строго ограниченной зоны передвижения, отведенной ему некими неизвестными надзирателями, он вновь оказался перед глухой стеной все из того же льда и холода! Так приговоренный к смерти до самой последней секунды надеется, что совершается ужасная ошибка и через мгновение в помещение ворвется курьер с удовлетворенным прошением о помиловании.

Харп сделал два шага в сторону, обогнув высокий, похожий на иглу в человеческий рост, скальный выступ. Остановившись за камнем, он откинул полу дохи и распустил пояс, поддерживающий ватные штаны.

Неожиданно, вместо того чтобы сделать то, что собирался, Харп присел на корточки.

– По-моему, здесь есть кое-что интересное, – сказал он, оглянувшись на Марсала.

– Что ты там нашел? – встрепенулся Марсал.

– Посмотри сам, – улыбнулся Харп.

Подбежав к Харпу, Марсал увидел след ноги, обутой в ботинок, оставленный на небольшом, размером в две ладони участке, где между камнями лежал наметенный ветром снег.

– След свежий, – взволнованно произнес Марсал и быстро посмотрел по сторонам, как будто надеялся увидеть того, кто оставил на снегу отпечаток своей ноги.

– Ты по-прежнему считаешь, что мы напрасно сюда пришли? – с улыбкой осведомился Харп.

Марсал в ответ только всплеснул руками.

– А что, если они будут нам не рады? – задал он неожиданный вопрос.

– Не рады, говоришь? – Харп задумчиво поскреб ногтями бороду. – А ты бы обрадовался, встретив у себя дома чужаков?