– Николай, вставай – пора кофе пить, – на печке стоял чайник с закипающей водой, а на столе тарелка с бутербродами. Севрюгин встал с кресла, с трудом распрямляя затекшую поясницу, и хмуро посмотрел на меня, понимая, что я смеюсь над ним. А смеяться было над чем: круглое лицо лоснилось от пота, припухшие глаза и раздувшаяся от укуса комара губа. Осторожно пощупав пальцами губу, майор уныло побрел к умывальнику. Так же уныло, как мышь в газете, копошился он и в салоне, а я сидел за столом и еле сдерживался, чтобы прямо не сказать этому офицеру: «Послушай, дорогой, я здесь уже пять месяцев, прими батарею, дай мне уехать и делай потом что хочешь, но отпусти меня…»

Я решил отложить этот разговор на потом, но пока мы пили кофе, он повеселел и даже с юмором воспринимал наше вечернее приключение. Сегодня, в связи с наступлением, совещание было назначено на шесть утра, поэтому мы позавтракали и не спеша собрались ехать в штаб. Я задержался, отдавая последние распоряжения замполиту и старшине, а Севрюгин в каске и в бронежилете суетился на броне БРДМ. Он то садился в сиденье командира машины и закрывал люк, то открывал его и вылезал на броню: садился гоголем у башни и оглядывал местность. Понаблюдав за его маневрами, я забрался на броню и уселся над водителем, спустив ноги в люк. Заменщик осмотрел меня с головы до ног.

– Боря, а почему ты без бронежилета ездишь?

Беспечно махнув рукой, я дал сигнал на начало движения. Севрюгин сел на сиденье внутри машины, но, посмотрев на меня, неохотно вылез на броню.

– Боря, а почему ты ездишь сверху? На броне, а не внутри? Ведь так быстрее убьют, – снова задал мне вопрос Николай.

Я облокотился поудобнее на ствол КПВТ и стал объяснять:

– Конечно, броня спасет от пуль, если ты находишься внутри. Но внутри ты оказываешься в какой-то степени и в ловушке: во время попадания гранаты у тебя меньше шансов уцелеть и выбраться оттуда. Если машина перевернется, внутри ты получаешь большее количество травм: будешь биться обо все выступы, кувыркаясь вместе с машиной. А теперь смотри: обстрел справа, – я ловко подпрыгнул и выбросил ноги на левую половину брони и присел, прикрываясь башней, а потом быстро перескочил на правую сторону машины и, опять прикрываясь башней БРДМ, повел стволом автомата по придорожным кустам. Все это я проделал на полном ходу машины и под изумленным взглядом Севрюгина. Я опять уселся на свое место и стал объяснять дальше: – Когда еду наверху машины, то при попадании гранаты меня максимум скинет с брони на дорогу или обочину. Ну, побьюсь, ну, сломаю руку или ногу, пару ребер, но остаться живым будет гораздо больше шансов. Сейчас будет место на дороге, которое периодически обстреливают боевики из пулемета, и я тебе покажу, как просто укрыться внутри машины от огня в случае обстрела.

Мы миновали самое узкое место и теперь ехали по дороге, участок которой простреливался с позиций боевиков, и Степанов прибавил скорость. Как по заказу, с горы ударила очередь, и пули защелкали по броне сзади нас. Севрюгин загнанно глянул на меня, а я, изогнувшись на краю люка, закинул ноги за спину водителя и мгновенно скользнул вниз, только чуть задев водителя. Майор, уяснив мой маневр, повторил его, но, зацепившись бронежилетом за выступ, сильно ударился лицом о крышку люка и провалился внутрь машины. Прежде чем мы выскочили из зоны поражения, еще одна очередь прогрохотала по броне. Я опять вылез наверх, туда же вылез и бледный Севрюгин.

– Ничего, Николай, умение приходит с тренировкой, – попытался я успокоить заменщика, но он уже паниковал и не пытался скрыть этого.

Как только мы остановились у ворот штаба, Севрюгин соскочил с БРДМ и стремительно побежал к салону командира полка. Я чертыхнулся и, уже не спеша, направился тоже к командиру полка, который вышел из-за масксети.

– Товарищ полковник, я не хочу быть командиром противотанковой батареи, – донесся до меня дрожащий голос офицера, – меня там убьют.

Матвеев заулыбался:

– Да вы что, товарищ майор? Вон Копытов какую ряху наел. Вся деревня кормит и лелеет его, мы здесь так не питаемся, как он. Да, кстати, товарищ майор, чего это вы всю ночь на связь не выходили? – Последние слова командир уже адресовал мне.

– Вчера вечером группу снайперов накрыл артиллерией, вот духи мне и отомстили. Обстреляли из зеленки и сразу же попали в радиостанцию… – продолжить я не успел, так как к командиру подошел начальник штаба полка подполковник Мельников и, хмуро глянув на меня, стал докладывать.

– Товарищ полковник, начальник строевой части майор Тимошенко и майор Копытов поступили возмутительно. Майор Севрюгин с самого начала был предназначен для замены командира первой минометной батареи. А Тимошенко вчера самостоятельно принял решение и перенацелил его на противотанковую батарею в качестве дружеской услуги. – Подполковник Мельников повернулся к Севрюгину: – А вы, товарищ майор, езжайте прямо сейчас за своими вещами, и сюда.

В течение последующих нескольких минут в мой адрес было высказано немало крепких слов. Не знаю, чем бы все это закончилось, но подошел начальник артиллерии и, воспользовавшись паузой, обратился к командиру с просьбой представить меня к правительственной награде за уничтоженных снайперов. Наступило неловкое молчание, в течение которого командир полка и начальник штаба озадаченно хмыкали и поглядывали то на меня, то на начальника артиллерии. А Чайкин глядел невинно на полковых начальников.

– Ладно, идите, товарищ Копытов, – наконец-то вяло махнул рукой Матвеев, и они с начальником штаба ушли в сторону роты связи, оставив меня с Чайкиным.

– Копытов, – начальник артиллерии сбросил с лица невинное выражение, – чего тебе спокойно не сидится? Вчера Тищенко приезжал к командиру жаловаться на тебя. Хорошо, я случайно оказался рядом и смог вступиться за своего подчиненного. После этого Матвеев ответил Тищенко в таком духе: «А чего ты хотел? Конечно, Копытов правильно взбеленился. Кто ты для него? Необстрелянный салага, на большее не тянешь. Вот отвоюешь свой первый бой нормально, тогда и сможешь его застроить, а пока придется молча проглотить обиду. Это мой тебе совет».

От радиостанции поднялся дежурный радиотелефонист и подошел ко мне:

– Товарищ майор, передали, что можно наши установки забрать из первого батальона.

Быстро собравшись, я через несколько минут мчался по дороге, с удовольствием ощущая напор встречного воздуха. Честно говоря, мне до чертиков надоело сидеть на блокпосту, но эти дни не прошли зря: дисциплина в батарее заметно подтянулась, стало больше порядка, и в действиях солдат появилось больше четкости и организованности. БРДМ бодренько взобрался по дороге в бывшее расположение первого батальона и остановился на огневой позиции минометной батареи, где и нужно было забрать противотанковые установки. Поздоровавшись с солдатами и узнав, что с ними все в порядке, я подошел к палатке командира батареи капитана Грегоркина, который ждал у входа, когда я переговорю с солдатами. От проезжающих через мой блокпост я кое-что знал про своего «сбежавшего» заменщика. Через два часа после того, как он приехал в батарею, началось продвижение мотострелковых батальонов вперед, и когда потребовался минометный огонь, майор Севрюгин ошибся, положив минометный залп по цепи наступающих мотострелков. Чудо, что никого не убило. Нового комбата сразу же отстранили от ведения огня, и Грегоркин вместо того, чтобы рассчитываться и ехать домой, продолжал командовать батареей и обучать Севрюгина. Получалось, что не только меня он подвел, но и другого офицера. Поздоровались, обменялись новостями, и командир батареи пригласил меня в гости. В палатке, несмотря на то что были приподняты над землей стены, было душновато, но мы все равно расположились внутри.