пластинами, и простые шлемы. Каждый воин ополчения обязан был с собой привести послужильца, боевого слугу, которого за свой счет снарядит. Это тоже такой фильтр был для отсева недостаточно богатых претендентов. А нечего, понимаешь, с солью земли за один стол садиться. Городское ополчение, это ого-го! Почет от всего общества великий! Один разноцветный плюмаж чего стоит! Красота ведь такая, что у простого народа кровь из глаз брызжет!

Возглавлял это бравое воинство Большой боярин Лют, на поясе которого висел меч с рукоятью, за которую можно было купить стадо коров. Обширное пузо боярина было перевито широким воинским поясом, ценой… Да еще в пару таких стад, наверное. Попасть в городское ополчение было непросто. Оно как-то очень быстро стало чем-то вроде клуба для избранных, где красовались друг перед другом обновками ювелирного искусства и попутно решали множество деловых вопросов. Всяких мастеровых там точно не было, только люди солидные, денежные и уважаемые. И вот теперь многие из уважаемых людей поняли, что еще немного, и их будут убивать по-настоящему. Придется кровью заплатить за тот почет. Страшно многим стало до ужаса. Пятеро и вовсе не явились, сказались больными…

— Лопни мои глаза! — только это и смог сказать Стоян, когда горожане построились в пять шеренг. А было их без малого две сотни, без учета слуг — пикинеров. — Почтенные, а вы стрелять-то умеете?

— Обижаешь! — прогудел Лют. — Еще как умеем. По тридцать болтов на каждого принесено. У нас по воскресеньям стрельбы проходят.

— Я слышал, вы там только пьете, на стрельбах этих, — с подозрением посмотрел на него Стоян.

— Ну, не без этого, — немного смутился Лют. — Но и стреляем тоже. А пьем мы после уже, когда упражнения сделаем.

— Что же вы делать умеете? — удивлению Стояна не было предела.

— Да пока только одно упражнение и выучили, — стыдливо отвел глаза Лют. — Построение, залп, перестроение, перезарядка, залп. А в пять шеренг строимся, потому что перезарядиться только так и успеваем. Зато сам Деметрий нас хвалил. Плотность огня, говорил, вполне приемлемая!

— Плотность огня? Молнию Перуна мне в задницу! Мне это снится! — Стоян с выпученными глазами смотрел на гордых до невозможности горожан и на их изукрашенное оружие. — Ну, становитесь на позицию, что ли. И я своих рядом поставлю. Нам бы первые волны сбить, потом легче будет. И это, вы друг друга не поубивайте ненароком…

— Не поубиваем, не волнуйся! — хмуро засопел Лют.

— Большой боярин! — обратился Стоян к Люту после раздумья. — Уводи-ка ты отсюда своих красавцев. К будущему пролому три улицы идут, делайте там баррикады.

— Чего делать? — наморщил лоб Лют. Слово это было ему незнакомо.

— Заваливайте улицы всякой дрянью, — понятно пояснил Стоян. — Лучше всего телеги поперек поставить, а потом сверху навалить всего подряд. Из-за баррикад бить будете из своих пулялок. Тут вас франки вмиг стопчут, и даже нарядные доспехи не помогут.

— Понял, сделаем, — кивнул Лют и уже через два удара сердца несколько гонцов помчали во все концы города. Уж что-что, а организовать работу Большой боярин умел. Время шло, и защитники ждали неизбежного. Многих из богатых горожан потряхивать стало, ведь хмельной кураж первых минут улетучился, как дым.

— По местам! — заревел Лют, который командовал этим войском. Баррикады были готовы. Им теперь оставалось занять свои места и ждать.

Робкое рассветное солнышко мазнуло по небу первым лучом, а в утренней тишине раздался отчетливый треск каменной кладки. Несколько мгновений спустя с жутким грохотом обрушился участок стены шириной шагов в тридцать. Обвалилась и одна из башен, а это было совсем скверно.

— Готовсь! — заорал Стоян. — Бить по моей команде!

Негромкий шум, что раздался из лагеря франков, понемногу превратился в дикий рев, с которым германцы неслись к пролому в стене. Голод, лишения, отравленное пойло и коварные ловушки… Сегодня проклятые венды заплатят за все. Первые франки показались в проломе стены, взобравшись по горам камней, а сзади уже напирали сотни других. Пролом был слишком узок для всей этой прорвы народу. И даже удары баллист, которые выбивали по два-три человека сразу, не смогли остановить этот людской вал. Камень весом в два фунта превращал голову человека в кровавый цветок, и бросал изломанное тело под ноги бегущих вперед товарищей, но это тоже никого не останавливало. Первые десятки уже перебирались через завалы камней и пытались собрать хоть какое-то подобие строя. Получалось не очень…

— Бей! — махнул рукой Стоян, и первый залп лучников тагмы и городских арбалетчиков выкосил нападавших, которые завалили телами проход в крепостной стене. Тех, кто принял стрелу на щит, встретила княжеская пехота и пикинеры. Те, в отличие от своих хозяев, с оружием обращались довольно ловко. Длинные, в девять локтей, пики разили франков почти безнаказанно. У тех копья были куда короче. Только изредка метко брошенный топор выбивал из строя то одного, то другого воина.

— Второй ряд — на позицию! — скомандовал Лют. — Первый — на перезарядку. Залп!

Те, кто отстрелялся, бегом уходил в конец строя и там начинал цеплять тетиву «козьей ногой». Пять шеренг арбалетчиков — страшная сила. Дурная в данном случае, но страшная, потому что стрелы летят почти непрерывным потоком. Это и узнали на себе франки, которых встретили княжеские лучники и ополчение.

Наступление захлебнулось быстро, и по очень простой причине. Пролом в городской стене оказался завален убитыми и ранеными, и теперь, чтобы пробраться в город, нужно было перелезть через гору тел, многие из которых еще шевелились и стонали. Остановило ли это франков? Ничуть! Потому что за стеной раздалась резкая команда, и тысячи людей под прикрытием щитов начали растаскивать завалы из тел и камней. Совсем скоро начнется второй приступ, и будет он куда тяжелее, чем первый. Ведь франков больше, чем словен, в несколько раз.

— Первая сотня лучников, на стену! — заорал Стоян. — Бить по готовности! Пехота, построиться! Вы, которые с пиками, за телеги становитесь! У вас копья длинные, должны продержаться! Большой боярин! Бери по центру улицу! Я свои сотни поставлю по бокам.

— Слушаюсь! — абсолютно серьезно кивнул Лют и добавил, глядя на удивленное лицо Стояна. — Ты чего так на меня смотришь? Ты сейчас самый Большой боярин тут, городское ополчение тебе подчиняется.

Суетливая толпа франков, копошащаяся внизу, попала под шквал стрел, но работа двигалась. Сотни аварских всадников гарцевали у стен, прицельно выбивая княжеских воинов. Тела и часть камней уже растащили, сделав проем в стене достаточно широким, чтобы туда снова пошло войско. Воины, прикрываясь щитами от стрел, еще летящих сверху, скопились у проема, похожие на огромную черепаху. Прыгая по камням, франки посыпались вниз,