мины для обороны Кронштадтского рейда. 27 февраля инженер-генерала Дена назначили «исправляющим должность Кронштадтского генерал-губернатора с правами командира отдельного корпуса в военное время». Вскоре с помощью нашего посланника в Копенгагене Дену стал известен план действий английского адмирала Непира [232]. 25 марта крепость объявили на осадном положении, а 12 апреля все назначенные для обороны войска прибыли в Кронштадт. Теперь гарнизон состоял из 44 штаб-офицеров, 257 обер-офицеров, 12 556 нижних чинов. Все практические занятия и стрельбы прекращены, приготовлены места для раненых, для чего всех хронических больных перевели в Ораниенбаумский госпиталь. Комендант крепости и коменданты фортов получили соответствующие инструкции.

«По 10 апреля вооружение Кронштадта по всем фортам, на батарее „Князь Меншиков“, купеческой линии и северной стороне, а также батарее № 1 и 2 на косе приведено и окончено. Остается вооружить западную сторону […] и поставить несколько батарей на северной стороне. Медленная установка орудий на этих частях крепостных верков произошла „от мерзлой по сие время земли“».

Однако орудийной прислуги катастрофически не хватало, поэтому было приказано: «С 13-го числа начать обучение сих команд на самых батареях и укреплениях, как действию при орудиях, так и прочим обязанностям. Всех чинов содержать при оных постоянно, не переменять без особенно крайней надобности и не употреблять ни в городовой караул, ни в какие другие должности»[233].

На «каменные» форты и большие батареи кроме комендантов, бывших в то же время и артиллерийскими начальниками этих укреплений, назначили еще следующих лиц: плац-адъютант, инженерный офицер, штурманский офицер для сигналов, заведующий полицейской частью, заведующий продовольствием; распределены были мастеровые и арестанты, назначавшиеся исключительно для каления ядер. Государь приказал, чтобы на всех фортах были подняты гюйсы. В обычное время гюйс поднимался только на форту «Кроншлот», позднее его перенесли на сигнальную батарею, расположенную в купеческой гавани. В данном случае поднятие гюйсов на всех фортах означало, что они вооружены и готовы к бою.

25 апреля при письме великого князя Константина Николаевича прислали четыре иконы, пожалованные императрицей Александрой Федоровной, «с чистой и теплой молитвой», как сказано в письме. Иконы предназначались: на форт «Император Петр I» – образ св. апостола Петра, на форт «Император Павел I» – св. апостола Павла, на форт «Император Александр I» – св. князя Александра Невского и на «Кроншлот» – св. Николая Чудотворца. Эти иконы долгое время хранились на фортах в киотах и исчезли, скорее всего, после 1917 г.

Главное наблюдение за устройством всего вооружения возложили на генерал-адъютанта Философова 1-го, бывшего начальником штаба главнокомандующего гвардейским и гренадерским корпусами Его Императорского Высочества Государя Наследника.

По получении сведений о численности гарнизона была составлена инструкция его размещения и определено, какое число должно быть в постоянной готовности. Войска, назначавшиеся для артиллерийской обороны разных частей крепости, и их резервы располагались близ своих батарей. Полагалось как в крепости, так и на фортах иметь в постоянной готовности артиллерийской прислуги на одну треть орудий, остальным выходить по тревоге. Общий резерв разделили на четыре части, размещавшиеся близ Цитадельских ворот, Северо-восточной башни и на Петровской площади. Главные силы располагались между Цитадельскими и Кронштадтскими воротами для того, чтобы возможно было скорее выдвинуть их на косу.

В то же время составлено «предположение» об обороне в различных случаях боя, заключавшееся в следующих пунктах:

«1) Действия со стороны Северного фарватера в случае, если неприятель направит туда гребную флотилию, желая атаковать или производить стрельбу;

2) При попытке неприятеля высадиться на косе;

3) Если неприятельский флот, вступив в бой с фортами Александр и Рисбанк, имел бы для овладения с горжи гребные суда;

4) Содействие морских средств для обороны Кронштадта».

Для усиления противопожарных средств из «обывателей» по добровольному их желанию составили 6 пожарных участков.

Инструкция обороны крепости для коменданта, присланная на рассмотрение, подверглась критике, в особенности со стороны бывшего в то время коменданта вице-адмирала Шулепникова; судя по заметкам, это очень не понравилось генералу Дену, ее составителю. Коменданта поддерживал генерал

Политковский: они требовали полевой артиллерии для противодействия десанту и писали, что отражение высадки не так легко, как кажется. На защиту косы назначили 6 батальонов, то есть 3000 человек. Вице-адмирал Шулепников писал: «От такого числа нельзя ожидать успеха потому, что Англичане, благодаря паровым судам, могут произвести высадку в 15–20 тысяч, и пароходы могут поддерживать такой десант не только ядрами, но и картечью; высадятся они на оба берега и поведут в то же время атаку на форты, а потому шести батальонов недостаточно». Хотя генерал Ден и сделал резкое замечание на это, но последовал благоразумному совету и при появлении неприятеля сам хлопотал об усилении гарнизона.

12 апреля в Кронштадт уже вступил первый батальон учебно-карабинерного полка, за ним прибыли и другие части. К 5 мая было донесено о готовности крепости, и государь «сделал» тревогу, сам осмотрел все и, оставшись довольным порядком, выразил в приказе свое монаршее благоволение всем штаб-офицерам. К 6 июня представили ведомость размещения войск, в которых состояло: 43 штаб-офицера, 329 обер-офицеров и 17 110 нижних чинов, в том числе 10 % рекрутов[234]. По укреплениям расписано 16 штаб-офицеров, 104 обер-офицера и 6303 нижних чина – больше, чем предполагали, вследствие постройки на косе двух батарей. Остальные люди составляли резерв и несли караульную службу; из них 2000 человек ежедневно высылались на работы, причем 400 из них строили батареи на косе, остальные были рассыпаны по разным работам.

5 июня инженер-капитан Тило назначен для устройства на Лисьем Носу гавани на 64 канонерских лодки.

12 июня показался неприятельский флот, и для войск, расположенных на косе, дана следующая диспозиция: «Выставить казачьи пикеты и выслать разъезды. Если суда станут на якоре вблизи крепости, то конную артиллерию под прикрытием казаков и роты пехоты расположить у кладбища. Когда замечены будут приготовления к высадке, то двинуть из крепости 6 полевых орудий с тремя ротами и расположить их у люнета (позднее названного люнетом Политковского. – Л. А.). При высадке значительных сил по общей тревоге весь гарнизон займет места по указанию командующего войсками».

Утром 14 июня англо-французская эскадра остановилась на траверсе Красной Горки[235]. Она состояла из 13 винтовых кораблей, 3 фрегатов, 8 пароходов и 7 парусных судов, всего 31 вымпел. Зрелище было впечатляющим, и полюбоваться им приезжали даже из Петербурга. Днем пароходы подходили ближе к Кронштадту, и три судна провели рекогносцировку северной стороны. 15-го с рассветом конной артиллерии и полевым орудиям приказано было занять места, а в случае приближения неприятеля открыть огонь. В 9 часов утра четыре парохода подходили