Томми посмотрел на меня и криво улыбнулся.

– В этом году я сажал в основном хлопок – я даже занял под него два моих лучших соевых поля, поскольку прогноз обещает быть очень неплохим. Остается только молиться, чтобы погода не испортилась, иначе все мои труды опять пойдут насмарку.

– И чтобы китайский хлопок снова не уродился.

Он улыбнулся. Впервые с тех пор, как я вернулась, Томми улыбнулся мне так искренне и так открыто. Совсем как раньше…

– Смекаешь, Козявка.

Я схватила со стеллажа какую-то смятую бумажку и швырнула в него.

– Не называй меня Козявкой, мне уже давно не шесть лет.

– Это точно. Не шесть. – Он посмотрел на меня неожиданно печально, и я поняла, что мой брат вспомнил, как мы вместе росли здесь, на ферме, под надежной опекой Бутси и дяди Эммета. В те времена мы были счастливы – счастливы настолько, что Томми почти не думал о том, что, в отличие от большинства наших школьных товарищей, у нас нет ни мамы, ни папы. Но я не могла об этом не думать. Отсутствие родителей я ощущала, как поля в засуху чувствуют отсутствие дождя.

– Тогда почему ты не бросишь заниматься хлопком? – спросила я. Мне действительно хотелось знать. Мир не кончался за границами Миссисипской дельты, теперь я знала это точно, но для Томми его как будто не существовало.

Некоторое время Томми рассматривал свои лежащие на коленях ладони, потом взглянул на меня.

– Потому что для меня это больше, чем бизнес. Это то, что́ я есть. – Он откинулся на спинку стула и опустил руки на верстак. – Я могу запросить с джентльмена из Австралии огромную сумму за ремонт его двухсотлетнего хронографа, но это не делает меня часовых дел мастером… – Последнее слово он выделил голосом. – Я фермер, хлопковод, это у меня в крови, и меня это устраивает. Мне даже нравятся трудности, с которыми я сталкиваюсь из года в год. Неурожаи, засухи, вредители, неблагоприятная рыночная конъюнктура – когда мне удается все это преодолеть и заработать хоть какие-то деньги, я чувствую, что живу не зря. Разумеется, я знаю, что хлопководство как отрасль сельского хозяйства умирает – по крайней мере, у нас, в Америке, – и тем не менее я его не брошу. Я просто не могу. Здесь, на Юге, это часть жизни, без которой мы уже не сможем быть настоящими южанами. – Он подмигнул, но в его голосе я слышала затаенную печаль. И надежду. Томми всегда был таким – верил, что, пока солнце встает по утрам, у нас есть шанс начать все сначала. Для меня же каждый рассвет означал еще один скучный, тоскливый день в Миссисипской дельте, где я застряла неизвестно насколько.

Именно этим мы с Томми отличались друг от друга. Так было с самого детства: он смотрел вокруг и видел реальный мир, я же устремляла взгляд к далекому горизонту и все время спрашивала себя, а что там, за той линией, куда каждый вечер уходит солнце. Я скользила по поверхности, а Томми вгрызался в землю, причем в буквальном смысле: счастливее всего он был, когда дядя Эммет брал его с собой в поля и его башмаки покрывал толстый слой жирной, плодородной земли, которая была нашим домом.

Я снова пошевелилась на стуле, думая о том, что десять лет назад школьная мебель казалась нам более удобной. А может, мысленно устремляясь в неведомое и манящее будущее, мы просто не замечали неудобств, не замечали того, что́ находится у нас под ногами.

– Да, чуть не забыла… Трипп нашел в яме половинку наборного кольца с сердечком… ну ты понимаешь, о чем я говорю? Помнишь, в детстве у меня было серебряное кольцо-«неделька»? Мы еще искали его всей семьей, когда одно потерялось… Так вот, это почти то же самое, только там не семь колечек, а два, и наверху у каждого – половинки сердца, которые складываются в одно, когда кольцо надето на палец. На сердечке выгравирована надпись «Я буду любить тебя вечно», – так, во всяком случае, мы предполагаем, потому что у нас только одна половинка. И она не была надета на палец мертвой женщины, а висела у нее на шее на часовой цепочке… – Произнеся последние слова, я со значением посмотрела на брата. – Ты ничего такого не помнишь?

Его брови слегка приподнялись, и я удовлетворенно кивнула.

– Да, мне тоже показалось, что это не простое совпадение, что оно должно что-то значить, но что? Где вторая половинка, мы не знаем, во всяком случае – я не знаю. Больше того, я уверена, что никогда не видела подобного кольца раньше, но… – Я замолчала, не в силах передать словами ощущение, которое возникло во мне при виде кольца. Не то чтобы оно показалось мне знакомым, просто я почувствовала – я почти наверняка знаю, что это за вещь и кому она может принадлежать.

– Но?.. – повторил Томми.

– Даже не могу сказать… На секундочку мне показалось, что я его все-таки видела или знаю, откуда оно. Ты ничего такого не припоминаешь?

Томми покачал головой:

– Нет. Я попрошу Триппа, чтобы он дал мне на него взглянуть – просто на всякий случай, и все же я могу не вспомнить, даже если когда-то его видел. Понимаешь, я – мужчина, и меня такие вещи никогда не интересовали.

С этими словами он снова склонился над часами и, вставив в глаз свою лупу, взял в руки тоненькие щипчики. Это был вполне недвусмысленный сигнал – Томми хотел, чтобы я поскорее ушла и дала ему возможность вернуться к его одинокому занятию, но у меня был к нему еще один вопрос.

– Скажи, почему ты так и не женился? Когда я заканчивала школу, вы с Кэрри Холмс уже практически присматривали обручальные кольца, и… Что же случилось?

Брат неопределенно пожал плечами:

– Кэрри выскочила за Бобби Лимбокера, вот что случилось. Должно быть, решила, что его семейка – не такая сумасшедшая, как наша. – Он порывисто поднялся и запустил обе руки себе в волосы. – Кэрри родила ему сына и дочь, но потом Бобби начал ей изменять, и она его бросила. Уже года два тому…

– Жаль, Кэрри мне всегда нравилась. Я была бы не против, если бы она стала моей невесткой. – Я улыбнулась. – Может, еще не все потеряно, а, Томми?

Он покачал головой.

– Поезд ушел. Теперь у Кэрри едва хватает времени на детей, да еще на этот ее кинотеатр.

Среди тумана, заволакивавшего мой мозг, промелькнула мысль, показавшаяся мне, гм-м… достаточно конструктивной.

– Кстати, Трипп пригласил нас с Кло посмотреть «Сумерки» – Кэрри устраивает в своем кинотеатре непрерывный показ. Не хочешь присоединиться?

– Нет. Во всяком случае – не сейчас. Начинается посевной сезон, и у меня полно дел. Нужно объехать поля и проверить, все ли готово к началу работ.

– Ты, я думаю, начал объезжать поля еще в феврале. Один вечер ничего не решит.

– Может решить, – возразил Томми. – Я должен убедиться, что земля достаточно сухая и легкая и можно начинать сев без риска угробить мои трактора. Я пока не могу позволить себе купить новую машину.

– Сажай, пока еще не можешь обходиться без пальто, – процитировала я дядю Эммета. – Сейчас уже довольно тепло, так что ты, похоже, все равно опоздал.