– Этого не может быть… – пролепетала Дайнека.

– Боюсь, все, что происходит вокруг этой истории, развивается в нарушение всех правил. Итак, Пеппино Бертини, главарь флорентийской группировки… – Армандо Монтанья вернулся в кресло. – А ведь двадцать лет назад он промышлял тем, что воровал кошельки у туристов на площади Святого Марка. И вот поди ж ты… Один из тех, кто побывал здесь, задержан, но пока отказывается давать показания. Ясно одно – они искали оригинал купчей. Хотелось бы понять, откуда мафиози узнали о ее существовании. Задержанный убийца старика Луиджи – пешка в этой игре. Все знал только Бертини, а он, увы, мертв.

– Алдо, старик-винодел, которого избили и привезли в замок, сказал, что Бертини должен был с кем-то встретиться, – сказала Дайнека.

– Где? – спросил команданте.

– В замке.

– Когда?

– В ночь, когда там побывали мы.

– Ничего не понимаю… Там еще кто-то был, кроме вас и тех русских?

– В том-то и дело, что нет… А может быть, те, кого ждал Бертини, еще не приехали?

– Очень может быть… – Команданте достал из кармана трубку и стал ее раскуривать. – А сейчас, милая барышня, извольте рассказать со всеми подробностями обо всем, что с вами произошло той ночью.

И Дайнека рассказала, припомнив все, даже самые незначительные подробности. Умолчала только о том, что ей привиделось в бреду.

– Итак, – подытожил Армандо Монтанья, – теперь мы имеем дело не только с русской, но еще и с итальянской мафией… Все, кто принимал участие в перестрелке, скрылись или убиты. Те, кого поджидал Пеппино Бертини, так и не появились. А те, кто желает заполучить купчую, по-прежнему остаются в тени. Один бог знает, на что еще они могут решиться. К сожалению, нам не известно, откуда Пеппино Бертини узнал о существовании купчей. Остается надеяться на то, что в связи с его смертью мы будем вести войну лишь на одном фронте: с русской мафией. Но пока это лишь предположение… Или надежда, если хотите. Вот такой нерадостный расклад у нас с вами на сегодняшний день…

Дайнека молча кивнула, подтверждая безрадостность ситуации.

– Мы связались через Интерпол с нашими московскими коллегами. Фамилия следователя Дуло вам ни о чем не говорит? – спросил Армандо Монтанья.

– Мы знакомы, – ответила Дайнека.

Команданте помолчал, потом медленно, с расстановкой заговорил снова:

– Я не хочу, чтобы вы считали себя обязанной это делать… но у меня нет выбора… Есть план, который может спровоцировать преступников на более решительные действия и тем самым заставит их проявить себя. Вы согласны выслушать меня?

– Да, говорите.

– В назначенный день мы снимем вашу охрану, и вы одна пойдете на почту получать свое заказное письмо. Наблюдать мы будем издали, скорее всего, с воды и из дома напротив почтамта. Поэтому я должен предупредить вас – это опасно. В случае нападения мы не сможем подоспеть быстро. – Команданте Монтанья поднял глаза и мрачно закончил: – Подумайте. Не торопитесь давать ответ, но помните, что иного способа поймать мерзавцев у нас пока нет.

– Я должна подумать или соглашаться сразу?

Армандо Монтанья улыбнулся и, уже вставая с кресла, сказал:

– Я потрясен вашим мужеством, синьорина, но прошу не торопиться. Через несколько дней я позвоню вам, и тогда вы дадите мне окончательный ответ.

– Еще я хотела спросить про Костика… Ничего не выяснили?

– Нет. Если будет что сообщить, я позвоню.

Попрощавшись, он вышел из кабинета, и еще долго было слышно, как он кашляет и чихает, выходя из конторы и усаживаясь в ожидающий его катер.

Неожиданно распахнулась дверь. В кабинет вошел Алберто Делле Пецце. Было непривычно видеть его одного.

– Бонжорно, синьорина Людмила. И что же сказал команданте, когда мы наконец сможем закончить наше с вами дело?

– Скоро, – доверительно сообщила ему Дайнека, – но я хотела поговорить с вами.

– Прошу… Если вопрос серьезный, сейчас подойдет Энрико, но при необходимости мы можем начать разговор немедля.

Дайнека на мгновение задумалась, однако ей не терпелось:

– Вопрос действительно важный, но, думаю, мы можем начать.

Алберто сел и приготовился слушать.

– Несмотря на то что документы еще не подписаны, хочу напомнить о вашем обещании. Речь идет о картинах Николая Бережного. О галерее, которую я хочу открыть здесь, в Венеции.

– Бонжорно, синьорина Людмила, – в кабинет вошел Энрико.

– Хорошо, что ты пришел, мы с синьориной разговариваем о художественной галерее, которую она хочет открыть в Венеции, – пояснил Алберто, обращаясь к нему.

– Продолжайте, пожалуйста.

Дайнека обратилась к обоим братьям:

– Сегодня я разбирала его картины. Нельзя не показать их людям. Вам нужно взглянуть, и вы все поймете…

– Мы полностью доверяем вам. – Энрико уважительно наклонил голову. – Принимайте решение, финансирование проекта последует незамедлительно.

– Решение принято. – Вопреки сказанному, в голосе Дайнеки не прозвучала уверенность. – Но я не знаю, что делать дальше.

Братья переглянулись.

– Наверное, надо найти специалиста по выставкам, галерейщика или как его там… – Алберто озадаченно посмотрел на Энрико, ожидая подсказки.

– Это непросто, – сказал тот, – нужна реставрация. Сто лет картины хранились в ненадлежащих условиях. Багеты, освещение, дизайн помещения, каталоги, охрана…

– Мамочки мои-и-и, – испуганно простонала Дайнека.

– Да-да, это серьезный вопрос! И заниматься им должны специалисты. Но я знаю, к кому нужно обратиться за помощью! – Энрико победно окинул взглядом собеседников и вскочил с кресла. – Присцилла Дзанкини – только она сможет помочь в этом деле!

– Ты с ума сошел! Да она никогда… – вскричал его брат.

– Не спорь со мной, я знаю, что говорю…

– Присцилла Дзанкини, да ты знаешь, какая она… Это… Это грандиозная женщина, она даже не посмотрит в нашу сторону! Она занимается великими! Мэтрами живописи… Гоген… Матисс… Дали.

Дайнека переводила взгляд с одного на другого. Пока они спорили, ей пришла в голову гениальная идея:

– Я сама поговорю с ней.

Братья замолчали.

– Браво, синьорина! – взорвался наконец Алберто. – Уговорить ее сможете только вы, соотечественница художника… Человек, который…

Уже не слушая его, Дайнека обдумывала, что скажет великой Присцилле Дзанкини.

Спустя несколько минут, закончив телефонный разговор с секретарем, Энрико сообщил: