Дайнека обернулась, и продавщица немедленно подошла. Услужливо наклонив голову, она застыла в ожидании.

– Мне не подходит то, что здесь есть… – сказала Дайнека.

– Но дешевле у нас ничего нет, мне очень жаль…

Дайнека обиженно посмотрела на нее:

– А мне и не нужно дешевле. Мне нужен деловой элегантный костюм. И туфли! – вдруг с вызовом добавила она.

Ответив недоуменным взглядом, девушка устремилась к выходу, Дайнека едва поспевала за ней, и когда подошла к мужчине в персиковом костюме, услышала, как он воскликнул:

– Позовите Клаудию!

Откуда-то появилась женщина лет тридцати и пригласила Дайнеку пройти с ней.

Они прошли в большой светлый зал, посреди которого стояли изящные, но неудобные диваны. Женщина повела рукой, показывая, что Дайнека может осмотреться. Было заметно, что особого внимания, по мнению Клаудии, она не заслуживает.

В зале, кроме них, находились еще двое. Мужчина, маленький толстый итальянец, сидел на диване и беспокойно смотрел на даму, которая перебирала вещи на стойке у самой стены. Она стояла спиной, и что-то в ней определенно интриговало Дайнеку.

Короткий пушистый жакет ярко-бирюзового цвета, длинная черная юбка с разрезом. В разрезе была видна кривая нога. Туфли на высоких каблуках, в цвет жакета, делали женщину великаншей.

Дайнека застыла, устремив глаза на ее огромную фигуру. Женщина кокетливо повернулась и, показывая платье, вопросительно посмотрела на мужа. Тот жалобно кивнул, и она передала платье Клаудии.

Великанша пошла к дивану. Уставившись на нее, Дайнека беззастенчиво рассматривала мужское, ярко накрашенное лицо, волосатую грудь в глубоком вырезе кофточки и большие некрасивые руки, манерно придерживающие полу мехового жакета.

– Простите, я все же могу вам помочь? – Несмотря на улыбку, взгляд Клаудии был осуждающе строг.

– Да, – ответила Дайнека, провожая взглядом потрясающую парочку, – мне нужен деловой костюм.

– Боюсь, вы ничего здесь для себя не найдете. – Клаудиа окинула ее равнодушным взглядом. – В этом зале у нас представлены только очень дорогие вещи.

Дайнека уверенно подошла к стойке. Выхватив из шеренги несколько вешалок, выбрала голубой костюм и блузу. Взглянув на цену, замерла, но оборотов не сбавила.

– Где я могу примерить все это?

– Прошу сюда. – Лицо Клаудии вытянулось.

В просторной примерочной Дайнека долго не задержалась. Примеряя костюм, она рассматривала себя, когда туда заглянула услужливая Клаудиа.

– Мне кажется, вам подойдет. – Она протянула вешалку. Это был великолепный брючный костюм с трикотажной туникой. – И туфли. – Картонная коробка перекочевала на диванчик. Присев на корточки, Клаудиа ожидала, когда Дайнека вденет ногу в туфельку.

– Я сама, – буркнула та и, надев туфли, почувствовала – они ей впору. Изучая себя в зеркале, поняла, что не сможет поверх такого элегантного костюма надеть свою джинсовую куртку.

– Еще мне нужно пальто.

– Сию минуту, – прошептала Клаудиа и выпорхнула из примерочной.

Бежевое, верблюжьей шерсти пальто мягко укутывало фигуру, и Дайнека сама себе показалась незнакомой и очень дорогой женщиной.

– Я покупаю все.

– А брючный костюм? Вы его не примерили… – забеспокоилась Клаудиа.

– Его я покупаю тоже.

Когда она вышла из примерочной, в зале уже стоял главный менеджер в персиковом костюме.

– Как будете рассчитываться? – спросил он, сверкнув бриллиантом, вставленным в зуб.

– Наличными, – ответила Дайнека и заметила, что эта часть визита понравилась ему больше всего.

Секретарша широко распахнула красивые синие глаза:

– Вам назначено?

Дайнека оторопела:

– Вы же сами два часа назад…

– Ах, простите. – Раскрасневшись, она оглядела Дайнеку. – Я не узнала вас.

Дайнека торжествовала, она сумела произвести нужное впечатление.

– Прошу… Синьора Присцилла ждет вас.

Дайнека прошла в кабинетик и не сразу заметила женщину, которая поливала цветы. Из-за маленького роста она едва ли не вставала на цыпочки, чтобы дотянуться до края глиняных горшков, стоящих на высоком подоконнике старинного дома.

– Буонасера. – Дайнека остановилась, не решаясь идти дальше

– Здрасьте, – по-русски ответила женщина, повернула к ней лицо, похожее на мордочку маленькой обезьянки, и улыбнулась. От улыбки морщинки разбежались во все стороны, и стало ясно, что это очень старая женщина.

– Я говорю по-русски, меня зовут Присцилла Дзанкини, хотя вы наверняка это знаете.

Синьора буквально выкатилась из-за стола, так быстро она перебирала ножками. Именно ножками, назвать их ногами у Дайнеки не повернулся бы язык. Впрочем, маленькими были и руки, и плечи, и само тщедушное тело Присциллы Дзанкини. Одета она была, как Шемаханская царица. Парчовые бриджи, расписной, вышитый цветами жакет, и все это обернуто шарфом из натурального шелка непередаваемого золотисто-бежевого оттенка. Завершала этот захватывающий дух наряд турецкая феска, расшитая бисером.

«Визуальная щекотка» – такое название присвоила Дайнека этому костюму.

– Присаживайтесь, деточка, я с большим удовольствием поболтаю с вами по-русски. Когда я увидела в расписании ваше имя, меня охватил тр-р-р-епет ожидания, – она говорила немного экзальтированно и на французский манер.

– Это очень неожиданно для меня, – волнуясь, начала Дайнека. – Вы говорите почти без акцента…

– Моя дорогая, я двадцать пять лет прожила с рр-р-русским мужиком. В России не бывала, но ее мне и дома хватало. Кармазин, слышали такую фамилию? Ну, так это мой муж, теперь уже покойный. Прекрасный был человек и о-о-о-чень, о-о-о-чень талантливый художник.

Дайнека не успевала соглашаться, или просто кивать, или отвечать на вопросы. Динамичное общение происходило без ее участия.

– Это большое несчастье, что его уже нет. Ах, как я страдала, когда он умер, Боже, как я страдала! Но, к счастью, мне встретился один прекрасный, прекрасный человек, итальянец, он вернул меня к жизни. Я полюбила его и вышла за него замуж. Он был циркач. Вам знакомо такое амплуа – Белый клоун? Благородный, изысканный, интеллигентный, возвышенный… В жизни он был милейший, милейший человек и очень веселый. Знаете, он всегда меня смешил, я смеялась с утра и до вечера. Это была феерическая, сказочная жизнь, и так все двадцать пять лет. К несчастью, он скончался год назад. Я уже перестала носить траур. Это было невыносимо, невыносимо тяжело… Носить все время черное. Бр-р-рр! Мне казалось, что происходит атрофия глаз, моего видения… Катастрофа! После такого трудно оставаться самой собой!