– Вот-вот, – поддакнул Роман.

– Хотя, конечно, взглянуть на эту новинку не мешало бы… – продолжил размышлять вслух Дубинин.

Ход его мыслей не очень понравился Роману, поэтому он торопливо спросил:

– А с Крохиным как быть?

– Да, Крохин… – не сразу переключился Дубинин.

Видно, дела совсем замотали, посочувствовал Роман. Еще недавно бравый подполковник отличался железной памятью и молниеносной реакцией. А тут – одно помнит, второе забыл. Роман всегда говорил: нет ничего вредоноснее для разведчика, чем кабинетная работа.

– А ты уверен, что Смит – это Крохин? – помолчав, выдвинул вполне ожидаемое Романом сомнение Дубинин.

– Я – уверен, – сказал Роман. – Хотя на нем был парик и очки, я сразу его узнал…

– Но ты же утверждал, что он погиб в Ираке два года назад. Сгорел в машине, которую ты подорвал из «стрелы». Разве не так?

Роман понял, что с памятью у Дубинина, как и прежде, все в порядке. К сожалению.

– Так, – сказал он. – Ну, как-то он вывернулся. Честно говоря, даже не представляю, как ему это удалось…

– Ты говорил, у тебя есть его фотография.

– Так точно, есть.

– Пересылай. Наши специалисты идентифицируют.

– Пересылаю.

Из потайного кармана шаровар Роман извлек листок бумаги, благоразумно утаенный им от Линды. На нем было гораздо более четкое изображение Смита, чем то, которое досталось британцам.

Роман сфотографировал его на мобильный, переслал фото Дубинину.

– Ну как, похож? – спросил он.

– Не знаю, – сказал тот, – он похож и на меня, и на тебя, и на того парня. Не люблю я твои фантазии, капитан.

– Да какие фантазии! – возмутился Роман. – Ты увеличь изображение.

– Уже увеличил.

– И что?

– Да ничего. Какой-то блондин в очках.

– Покажи этого блондина Слепцову. Уверен, он-то сразу его узнает.

– Покажу, не переживай. Но имей в виду: если ты снова все придумал, шеф тебе этого не простит. Ты помнишь, как болезненно старик переживал историю с Крохиным?

– Помню, – пробурчал Роман.

– Если ты напрасно его дернешь, я за последствия не ручаюсь.

– И что мне делать?

– Ждать, – вздохнул Дубинин. – У тебя когда вылет?

– Через час.

– За это время получишь дополнительные инструкции. Будь на связи.

– Буду.

Закончив разговор, Роман досадливо поморщился. Ну вот, получил кучу благодарностей. Не унести. Думал, похвалят за инициативу, за толковую работу. Ведь не только про сверхсекретный «дракон» узнал, но и Смита-Крохина изобличил, вывел на чистую воду. А его сразу пугать шефовым гневом, в пустых фантазиях обвинять. Как будто он хоть раз ошибся.

Если только по мелочам…

Черт его знает, может, и правда почудилось, засомневался вдруг Роман. У Дубинина глаз верный, но что-то он Крохина в Смите не разглядел.

Роман сел ближе к окну, развернул снимок. Ну да, какой-то блондин. Подбородок вообще другой, и нос вроде толще. Прав Дубинин, канцелярская душа, за кого угодно можно сего субъекта принять.

Роман понял, что произошло. Он-то, в отличие от Дубинина, видел Смита на видеозаписи. То есть имел возможность наблюдать за ним в движении. Да, лицо можно изменить. Но характерные жесты, наклон головы, особенности телосложения изменить невозможно. Он, собственно, и узнал-то Крохина со спины, только сначала не понял этого. Лицо лишь довершило образ. На происшедшие с лицом изменения он и внимания не обратил. Потому что сразу увидел – это Крохин. Если угодно, не увидел даже, а сердцем почуял.

Но в Конторе могут посмотреть на снимок иначе. Там на движения сердца внимания обращают мало. Там подавай голые факты и четкие характеристики. Да, будут сделаны все антропометрические измерения. И сделаны досконально, с помощью мощной аппаратуры. Но если Крохин воспользовался услугами пластической хирургии – а похоже, что воспользовался, – все эти измерения могут не дать ровным счетом ничего.

Надо было попросить у Фахимджана видеокассету, запоздало подумал Роман. Тогда Слепцов сразу узнал бы своего бывшего протеже, никакая экспертиза не понадобилась бы.

Нет, пустое. Фахим кассету все равно бы не дал. Там он изображен во всей красе, зачем ему светиться? Он и на снимок согласился без большой охоты.

Ладно, решил Роман. Он доложил, а там пусть решают. Гнева Слепцова Роман не боялся. Привык, да и что за работа без выволочки от начальства? Скука одна. Дураком, правда, не хотелось выставляться. Любимый шеф просто обожал напоминать подчиненным их промахи, делая это с особым удовольствием на общих собраниях.

Но тут не угадаешь.

Можно было скрыть информацию, тем самым избавляя себя от риска попасть под тяжелую руку начальства. Вариант хороший, но исключительно осторожный. А Роман не очень любил осторожничать. Делу вредило, и вообще, не его стиль.

С другой стороны, доложить – значило заведомо подставляться под удар. Слишком рискованно. Но если версия агента подтверждалась, он получал все: карт-бланш, награды и, самое главное, уверенность в себе, в своем таланте и своей счастливой звезде. В разведке это особенно ценилось, дороже любых наград. Поэтому Роман предпочитал рисковать, доверяясь интуиции, и задумывался о возможности ввести в гнев начальство в последнюю очередь.

Но после звонка Дубинину кошки на душе все-таки заскребли. Умеет подполковник подгадить, этого у него не отнять.

Позвоню-ка я Лене, вспомнил Роман. Тут у меня – полный ажур, надо поднять себе настроение.

Леня, как всегда, куда-то торопился.

– Говори, – сказал он вместо долгих приветствий.

– Леня, узнал потрясающую новость, – неторопливо, как и положено триумфатору, начал Роман.

– Ну, говори, говори.

Роман не отказал себе в удовольствии сделать маленькую, но «увесистую» паузу.

– «Транс Ойл» сливается с компанией «Нефть Востока», – торжественно выговорил он, тщательно отделяя слово от слова.

– О, черт, – вырвалось у Лени совсем не торжественно. – Это точно?

– Абсолютно.

– Как ты это узнал?

– Ну, вообще, это было не просто…

– Рома, ближе к делу!

– Я разговаривал с одним человеком, который является акционером «Транс Ойл». Не последним здесь, кстати сказать, человеком…

– Ясно, – оборвал его Леня. – Значит, информация заслуживает доверия.

– Еще как заслуживает.

– Хорошо. Когда?

– Что когда?

– Когда произойдет слияние?