– Это она, – прошептал он одними губами. – Установите, откуда звонок!

Он сделал усилие, уговаривая себя не торопиться. Нельзя показывать свое волнение. Более того, необходимо говорить как можно громче, чтобы заглушить прослушку.

– Здравствуйте, мисс Брукштайн. Что я могу для вас сделать?

– Можете меня выслушать.

Голос был тот же. А вот тон – другой. Более жесткий. Решительный.

– Я слушаю.

– Моего мужа и меня подставили. Ни я, ни Ленни не расхищали никаких денег.

Митч помолчал, стараясь потянуть время.

– Почему вы говорите мне все это, мисс Брукштайн? Я не присяжный. Ваш приговор никак со мной не связан.

– Миссис Брукштайн, – поправила она. – Я вдова, детектив. Не разведенная женщина.

«Ты дура. Тебе вообще не следовало звонить. Ну продолжай, продолжай. Пока тебя не засекли».

– Я говорю вам это потому, что видела вас по телевизору. И вы показались мне хорошим человеком. Честным.

– Спасибо… – удивленно протянул Митч.

– Вы показались мне человеком, который хочет узнать правду. Не так ли?

«Собственно говоря, я человек, который должен удержать тебя на линии следующие несколько секунд. Девять… восемь…»

– Знаете, миссис Брукштайн, лучшее, что вы можете сейчас сделать, – добровольно сдаться властям.

Шесть… пять…

– Пожалуйста, детектив, – рассмеялась Грейс. – Не оскорбляйте меня. Я не настолько глупа. Но сейчас мне пора.

– Нет! Погодите! Я могу вам помочь! Если вы невиновны, как утверждаете, есть законные каналы…

Щелчок.

И тишина.

Митч с надеждой уставился на коллег, но те дружно покачали головами. Впрочем, он и сам это понимал.

– Еще две секунды, и мы бы засекли ее!

Митч рухнул в кресло и обхватил голову руками. Телефон немедленно зазвонил снова. Митч бросился на него, как обманутый любовник, молясь, чтобы это оказалась она.

– Грейс?

Ответил мужской голос:

– Детектив Коннорс?

Надежда вытекла из него, как кровь из пробитой вены.

– У телефона.

– Детектив, меня зовут Джон Родвилл. Я глава приемного покоя Патнемского медицинского центра.

– Угу, – устало пробормотал Митч. Имя ничего ему не говорило.

– На прошлой неделе к нам привезли пациента с ножевой раной в спине. До сегодняшнего утра он был в коме. Мы не думали, что мужчина поправится. Но он пришел в себя.

– Потрясающе, мистер Родвилл. Счастлив за него.

Митч уже хотел повесить трубку, когда Родвилл жизнерадостно воскликнул:

– Думаю, вам действительно повезло. Он только что опознал в напавшей на него Грейс Брукштайн.

Митч вихрем ворвался в блок интенсивной терапии.

– Детектив Коннорс. Пришел поговорить с Томми Бернсом. – Он махнул жетоном перед носом дежурной сестры.

– Сюда, детектив.

Заведующий приемным покоем объяснил Митчу, как попал сюда Бернс. Оказалось, что тот садовник-фрилансер и в прошлый вторник, вечером, подобрал на шоссе недалеко от Бедфорда голосующую девушку. Та представилась как Лиззи.

Томми успел проехать около сорока миль, прежде чем девица, угрожая ножом, заставила его зарулить в глубь леса, где ударила в спину, ограбила и оставила умирать.

– Какие-то местные ребятишки пошли на охоту и наткнулись на него. Еще несколько часов – и он точно истек бы кровью.

– И он считает, что эта Лиззи, напавшая на него, и есть Грейс Брукштайн?

– Похоже, он в этом уверен. Придя в себя, он через несколько часов попросил включить телевизор. Увидел на экране лицо Брукштайн и словно с цепи сорвался. Пришлось колоть успокоительное. Он хочет поговорить с вами, но еще слишком слаб, так что волновать его не стоит. К нему еще никого не допускают, даже жену и ребятишек.

«Жена и ребятишки. Значит, у бедняги семья. Но Грейс Брукштайн на это плевать. Она села к нему в машину, использовала, чтобы получить необходимое, а потом оставила замерзать в лесу. Одного».

Вновь нахлынули мучительные воспоминания о гибели отца. Убийца Пита Коннорса так и не был найден. Зато Грейс Брукштайн он уже точно прищучит. Люди вроде Томми Бернса заслуживали справедливости. Заслуживали защиты.

Митч, изнемогая от сочувствия, подошел к постели Бернса.

А когда спустя четверть часа уходил, вдруг подумал: лучше бы Брукштайн закончила начатое. Том Бернс был ему примерно так же симпатичен, как тяжкий приступ геморроя. Свидетель оказался еще и гнусным лжецом.

– Иисусе, детектив, я уже сказал, что выставил себя добрым самаритянином. Увидел девчонку в беде и поступил как мужчина. Вот только что мы спокойно ехали, слушали радио и почти стали друзьями. В следующую минуту – БАМ! Сука приставила нож мне к горлу. Я и оглянуться не успел. И шансов у меня не было.

Митч хотел верить ему. Очень. Сейчас Томми Бернс был единственным свидетелем. Но Митч ему не верил. Было в этом парне что-то фальшивое.

– Вернемся к тому эпизоду, когда вы посадили ее в машину. Вы говорите, она выглядела как попавший в беду человек?

– Она была полуодета. А на улице мороз, шел снег. На ней была только тонкая блузка. Насквозь просвечивала.

При этих словах на его лице появилась ухмылка. Как раз в тот момент в комнату вошла хорошенькая медсестра, наполнила водой графин. Митч заметил неприкрытую похоть во взгляде пациента, которым он проводил девушку. И тут Митча осенило.

– Вы не подумали спросить, почему она так одета в зимнюю ночь?

– Нет. А зачем? Не мое дело.

– Полагаю, нет. Все же хотя бы из любопытства…

– Я не из любопытных.

– Понимаю.

Томми Бернс прищурился. Что-то в тоне Митча Коннорса заставило его заподозрить, что полицейский над ним издевается.

– Что вы имеете в виду?

– Абсолютно ничего. Просто соглашаюсь, что вы человек не слишком любопытный. Вы даже не позаботились спросить себя, почему эта женщина, так усердно потрудившаяся над тем, чтобы убить вас, даже не закончила работу.

– Эй, послушайте, нечего нести всякую чушь насчет «этой женщины», – разволновался Бернс. – Это была Грейс Брукштайн! Я видел ее по телевизору, ясно, как вот сейчас вас. Когда поймаете ее, я хочу получить двести тысяч баксов.

– Прекрасно, – кивнул Митч. – Скажем, на вас напала именно Грейс Брукштайн.

– Так и есть.

– На вашем месте я все-таки задал бы себе этот вопрос. Почему она не добила вас? Видите ли, в отличие от вас я любопытен. Как все детективы.