Митч застонал. Будь оно все проклято! Пьеса Селесты! Неужели спектакль был сегодня? Митч клялся всеми святыми, что придет, но так замотался за последние сорок восемь часов, что совершенно обо всем позабыл. Нет, он давно заслуживает медалей: как худший в мире отец и худший в мире коп!

Сгорая от стыда, он стал набирать на мобильном домашний номер, но тут вмешалась сержант:

– Еще одно, сэр. Приходил какой-то парень. Сказал, что имеет информацию о Грейс Брукштайн. Вроде он ее знает. Хотел поговорить с вами, но ждать не стал.

– Имя? Адрес?

Сержант покачала головой:

– Ничего не хотел говорить. Передал, что до шести будет ждать в этом баре.

Она сунула Митчу грязный клочок бумаги с нацарапанным на нем адресом.

Митч вздохнул. Вероятно, очередной охотник за наградой. С другой стороны, бар всего в паре кварталов отсюда. Все лучше, чем выдержать бурю гнева Хелен и услышать разочарование в голосе Селесты.

Настенные часы показывали без десяти шесть.

Ровно в шесть Митч вошел в бар, как раз в ту минуту, как из дверей выходил темноволосый красавец с орлиным носом. Увидев, что других посетителей нет, Митч выбежал на улицу и догнал его.

– Привет. Это вы хотели меня видеть? Я детектив Коннорс.

Брюнет глянул на часы.

– Вы опоздали.

Митч раздраженно нахмурился. Что за кретин?

– Послушай, приятель, у меня нет времени для игр. У тебя есть для меня информация или нет?

– Знаете, вам не мешало быть повежливее. Ваша задница на кону, Коннорс, а я могу ее спасти. Не бесплатно, конечно. Я знаю, где будет Грейс Брукштайн завтра в полдень. И если будете любезны со мной – по-настоящему любезны, – я отведу вас к ней.

Этой ночью Селеста Коннорс плакала, пока не заснула.

Папа так и не позвонил.

Дэйви Баккола метался по гостиничному номеру как тигр в клетке. Его люкс в «Парамаунте» на Таймс-сквер мог с полным правом считаться роскошным. Постельное белье от «Фретте», изящная современная мебель, кашемировые пледы по пятьсот долларов, небрежно брошенные на спинку кресла. Да, сюда можно привести женщину!

К сожалению, был он не с женщиной. В номере толпились копы. И действовали ему на нервы.

– Не шевелитесь, мистер Баккола. Мы должны проверить работу микрофона.

Дэйви закурил сигарету. Уже третью за последние три минуты.

– Снова?

– Да, снова, – злобно бросил Митч Коннорс. – Если хотите увидеть эти двести штук, советую вам быть посговорчивее.

Дэйви подумал, что коп, возможно, тоже нервничает. Не хочет, чтобы операция сорвалась.

Дэйви чувствовал себя последним негодяем. Да. Он предал Грейс Брукштайн, хотя она всегда ему нравилась. Более того, он был убежден, что она невиновна в тех преступлениях, за которые ее осудили. Но двести тысяч… Двести тысяч…

Он пытался оправдать себя. В конце концов, он пытался защитить Грейс. По крайней мере ее не пристрелят при задержании.

Кроме того, он не сообщил ни Коннорсу, ни другим копам о нарытой им информации. Позднее, когда Грейс будет в безопасности, он использует эту информацию для подачи апелляции и возобновления следствия по делу смерти Ленни. Или продаст ее. Интересно, сколько дадут в «Вэнити фэйр» за такую сенсацию? Если повезет, он удвоит наградные деньги.

Конечно, в глубине души Баккола сознавал, что предает ни в чем не повинную женщину ради денег. В точности как предали ее все остальные. Это не двести тысяч долларов, а тридцать иудиных сребреников.

– Мистер Баккола, вы здесь?

Дэйви испуганно встрепенулся. Митч Коннорс снова орал на него.

– Остался час. Давайте еще раз обговорим наш план.

Грейс окунула пончик в горячий черный кофе и откусила сразу половину.

Восхитительно!

У них с Ленни были лучшие повара в стране, готовые приготовить лобстер «Термидор» или взбить суфле с сыром Грюйер в любое время дня и ночи. Но только на этой неделе она попробовала пончики. И не могла представить, как до сих пор жила без них.

Неделя оказалась полной новых впечатлений. То чувство родства с Нью-Йорком, которое испытала Грейс, вернувшись в этот город, сменилось восторженным изумлением. Это был тот же город, в котором она прожила всю жизнь, уезжая лишь на время. И все же совершенно другой. Нью-Йорк простых бедных людей был для Грейс словно другой планетой: поезда метро, грязноватые автобусы, закусочные, дома без лифта, общие ванные и телевизоры с воткнутыми сверху проволочными вешалками для одежды вместо антенны.

Ленни твердил, что ужасно быть бедным: «Бедность – самое деградирующее, самое разрушающее душу состояние, в которое только может погрузиться душа человеческая», – повторял он. Грейс не спорила. Раньше она никогда не была бедной. Но ведь и Ленни никогда не был в тюрьме! Теперь она знала, что такое «разрушающее душу состояние». Знала, что значит деградировать, лишиться всякого подобия человеческого достоинства. Бедность с этим и рядом не стояла…

По всем стандартам, отель в Куинсе, где поселилась Грейс, был дырой – грязной, тесной, с унылыми стенами цвета горчицы и крытыми линолеумом полами.

Но Грейс с наслаждением принюхивалась к запаху жареного лука, доносившемуся от лотка с хот-догами под ее окном, и забавлялась абсурдными ссорами между парочкой в номере напротив. Она чувствовала себя не такой одинокой. Словно была частью жизни этого города.

Утром, собираясь на встречу с Дэйви, Грейс вдруг подумала, что будет жаль уезжать отсюда. Но дольше оставаться нельзя. Во-первых, это небезопасно. Нужно постоянно переезжать с места на место. И, что важнее всего, настало время приступить к выполнению своей миссии.

Вооруженная информаций Дэйви, она начнет крестовый поход. Сегодня ее месть начнет осуществляться.

Оделась она очень просто: джинсы, мокасины, черный свитер с треугольным вырезом, пуховик. На лоб низко надвинута круглая шапочка. Джинсы уже стали чуть тесноваты в талии, чем в тот день, когда она их покупала. Грейс поправилась: побочный эффект пристрастия к пончикам.

Проглотив остатки кофе, она взглянула на часы. Одиннадцать.

Грейс вышла из отеля и направилась к метро.

Митч Коннорс не спал.

План был прост: Дэйви договорился встретиться с Грейс ровно в полдень, перед магазином игрушек на Таймс-сквер. В это время будет полно покупателей, наводняющих зимние распродажи, плюс обычные орды нагруженных рюкзаками туристов. Митч поставил за спиной Дэйви, в самом магазине, двух человек. Еще парочку – на выходе из метро. Шестеро прогуливались в толпе. Все были в гражданской одежде, вооружены и снабжены микрофонами. Митч не ожидал особых проблем. Но после того как Грейс разделалась с этой падалью, Томми Бернсом, рисковать было нельзя. Как только Дэйви увидит Грейс, тут же подаст копам сигнал тревоги по спрятанному в одежде микрофону. И те мгновенно возьмут ее в кольцо. Стоит Брукштайн приблизиться к Дэйви и пожать ему руку, как ее схватят. Легко и просто.