– Ах так?! – Камилл явно разгневался – глаза его засверкали, щеки запылали пурпуром. – Ах, он вот так говорил? А сам-то он не трусливый осел? Ишь выделывается, тварь! А когда нужно было убрать Флу… одного козла… небось к нам прибежал – помогите!

Ага! Рысь едва сдержал радость. Камилл таки проговорился: Флудан был убит кем-то из шайки. Впрочем, об этом Юний и так догадывался, однако теперь догадка подтвердилась. Рассуждая логически, можно было сделать вывод и о том, что Флудан был убит по приказу истинного хозяина доходных домов и лупанариев. Флудан – пешка, вернее, ширма, за которой прячется кто-то очень влиятельный и ловкий. Отыскать этого человека – и задание Гая Феликса можно считать выполненным. А потом…

А что, собственно, потом? Лавровый венок, как греческим героям, почести и богатство? Феликсу – да, а он, Ант Юний Рысь, как будет отмечен? Наверное, деньгами. А к чему деньги? Бывший гладиатор, ныне вольноотпущенник – у обычных римских граждан подобный статус вызывает лишь холодное презрение, которое способны изменить разве что деньги. Конечно, не в виде сестерциев, дупондиев, ассов или даже серебряных денариев, и не золотые ареусы… Собственность! Только законная собственность, которую никто, даже сам император, не имеет права отобрать. Обладание ею и дает истинную свободу. Доходный дом, мастерская, меняльная контора, пара-тройка кораблей…

Что же, выходит, именно к этому и нужно стремиться? Быть богатым, а значит, свободным, то есть владеть собственностью, – да, в Риме это многое значило. Но имело ли это хоть какое-нибудь значение для него, Рыси? Наверное, имело… Нет, раньше, давным-давно, на далекой родине, среди пологих холмов, поросших угрюмым ельником, среди высоких, рвущихся в небо сосен, богатство не значило ничего, ведь все принадлежало всем. Может, стоит вернуться туда, отомстить наконец убийцам рода – ободритам и их вождю Тварру?

Но даже для этого нужны деньги – просто так из Рима не выберешься, за все нужно платить… Да и вообще, нужно ли покидать Империю ради мести и ради того, чтобы вернуться в полузабытую уже землю, где шумят бескрайние леса и изумрудные волны Альдейги-Нево – озера-моря – лижут холодный берег? Вернуться туда, где никто не ждет? А стоит ли? Ради чего? Чтобы в одиночестве любоваться, как качаются на ветру сосны? Вернуться… А может быть, вернуться по-другому, не полунищим изгоем, а во главе легиона, несущего дикому лесному краю римский закон и порядок? Ведь этот закон и порядок, что бы про него ни говорили, был выгоден всем. Особенно тем, кто занимался делом, – купцам, мелким торговцам, ремесленникам, да многим…

Рысь закрыл глаза, представив вдруг, как, вспенивая рострами волны седого Волхова, пристают к берегу римские либурны, как возникает укрепленный лагерь, а затем и город, Колония Юния, с широкими мощеными улицами, просторными площадями, термами, библиотеками, цирком, с великолепными храмами Юпитера и Юноны, Сатурна и Весты, Мокоши и Световита. Да, да, Мокоши и Световита – римляне никогда не отвергали чужих богов. Возможно такое? Почему бы и нет? Ведь, как частенько говаривал Феликс, все зависит от целесообразности. Где Альдейга-Нево? Далеко-далеко на северо-востоке, за дикими германскими племенами – тевтонами, бургундами, кимврами, которые постоянно нападают на римские укрепления-лимесы вдоль границ двух беспокойных провинций – Верхней и Нижней Германии. А что, если позади диких племен вдруг образуется некая римская сила? Станут ли они нападать на лимесы так же беззаботно и часто? Вряд ли. Поэтому…

Замечтавшись, Рысь споткнулся о каменное возвышение, предназначенное для перехода улицы в дождливые дни, и, выругавшись, полетел чуть ли не под колеса повозки, груженной тяжелыми балками. Мало того что ушибся, так еще и разорвал тунику, и все это под веселый хохот прохожих и возчиков.

– Эй, смотрите! Вот так раззява!

Ушиб колено, порвал тунику, еще и смех этот дурацкий, вот уж поистине вляпался.

– Беда не приходит одна, – вставая, на родном языке зло пробормотал юноша и тут же переиначил пословицу на римский манер: – Бездна призывает бездну.

– Что ты сказал? – помогая подняться, хлопнул глазами Камилл.

Рысь повторил.

– То же самое произнес перед своей смертью Флу… один человек, – шепотом поведал парень.

– Ладно уж, «один человек». – Юний погладил ушибленное колено. – Говори уж прямо:

Флудан. Здорово Капулий его завалил – тот и не пикнул.

– Капулий? – В глазах мальчишки промелькнул ужас. – Так ты все знаешь!

– Правда, я бы лично не стал обвинять плотника, – с усмешкой продолжил Рысь. – Ведь ни меч, ни кинжал, ни копье не виноваты в том, что убивают. Вот так и Капулий.

Испуганно оглянувшись, Камилл не поддержал темы, чему способствовало и происшествие, случившееся прямо на углу, у алтаря Мира. Попавшее в выбоину колесо повозки застряло, подломилось, и весь груз балок с грохотом высыпался из телеги, едва не задев проходивших мимо грузчиков.

– Ничего себе! – ахнул Камилл, увидев, как огромные, прочные на вид балки при падении вдруг рассыпались в труху. – А дерево-то – гнилье!

Впрочем, напарников случившееся мало интересовало – следовало спешить, чтобы управиться с делами до вечера. Вот Рысь и спешил, быстро обходя возы.

Свернув к акведуку, они перешли длинную Пинцийскую улицу, миновали стену Сервия Туллия, немного прошли вдоль широкой улицы Альта и Семита и, спустившись с Виминала, оказались на Тибуртинской. Идти предстояло еще долго, Тибуртинская улица – длинная.

– Зайдем в харчевню, передохнем? – оборачиваясь на своего несколько приотставшего спутника, предложил Юний.

– Зайдем! – явно обрадовался тот. Вид у парня был крайне усталый, еще бы – тащиться через полгорода.

Харчевня на углу улицы Патрициев и Тибуртинской располагалась в довольно людном месте, что было на руку Рыси, уже разработавшему план избавления от своего спутника. Теперь предстояло воплотить придумку в жизнь, причем как можно быстрее.

– Ну и вино! – хлебнув из поданной кружки, скривился Юний. – Уксус, натуральный уксус! – Он поднялся из-за стола. – Пойду набью морду хозяину!

– Эй, эй, что ты! – испугался Камилл, едва не подавившись оцеллой. – Умоляю, не надо этого делать, вдруг придут стражники, или…

– Да пошутил я. – Юноша улыбнулся. – Но вино попрошу другое. Я сейчас.

Подмигнув напарнику, он быстро направился к кухне, бросая внимательные взгляды на сидевшие в харчевне компании. Слева громко гомонили торговцы, обсуждая цены, справа – бородатые крестьяне в шерстяных, пахнувших навозом туниках толковали о посевной, у самой кухни гоготала толпа молодежи – человек пять лет по семнадцать – двадцать, из тех самых, в жизни ломаного асса не заработавших, римских граждан, грубо говоря, бездельники-плебеи.

Юний оглянулся – сидевший спиной к кухне Камилл сосредоточенно жевал свою оцеллу. Бесцеремонно присев за стол, Рысь раздвинул молодых плебеев локтями.

– Эй, парни!

– Но, ты не очень-то! – окрысился было тот, что слева, в штопанной тунике.