Сквайр вылез наверх, чуть морщась от того, что нога пока не желала сгибаться с прежним проворством, немного подумал, подтащил мертвого охотника на ведьм к яме и скинул тело в нерукотворную могилу. Следом отправилась нежить, трепыхающаяся, как только что выловленная рыба. Размеров ямы вполне хватило, чтобы принять обоих заговорщиков, и мертвячка, прижавшись к другой мертвой плоти, затихла. Лопаты под рукой не было, и следующий час Конрад потратил на собирание камней, в изобилии валяющихся по краям поляны.

Когда первый камень полетел в яму, нежить вроде бы встрепенулась, но, видно, близость человеческой плоти, пусть и остывающей, внушала спокойствие, и скоро две светловолосые макушки, до странности похожие друг на друга, скрылись из виду.

* * *

Аббатиса Ирен готовилась к вечерней молитве, когда от ворот донесся ненавистный голос столичного инквизитора, а вслед за ним и причитания новой привратницы:

— Ох, и досталось же тебе, доченька! Ну ничего, сейчас умоем тебя, одежку истрепанную поменяем, и будешь ты у нас снова красавицей и умницей!

С инквизитором могла прийти только одна женщина. Та, которую Ирен не хотела видеть. Та, которая должна была бесследно сгинуть в лесной чаще. Аббатиса стиснула кулаки так, что ногти вонзились в ладонь. Ну почему? Ведь он обещал!

Паркет в коридоре заскрипел под тяжелыми шагами, а следом без стука распахнулась дверь покоев, пропуская посетителя, лицо которого вполне сейчас могло поспорить мрачностью с вечно хмурым хозяином амменирского поместья.

— Есть тут чем глотку смочить? — не снисходя до приветствия или извинения за бесцеремонный визит, спросил инквизитор и, увидев на столике хрустальный кувшинчик с вином, немедленно направился к нему, сжал узкое горлышко пальцами, поднял, опрокинул в рот и не поставил обратно на стол, пока не проглотил последнюю каплю.

— Вы не в духе, брат? — ехидно спросила аббатиса.

Сама она распрощалась с душевным спокойствием, едва только разглядела лицо Эвиэль, благополучно вернувшейся обратно, но то, что кто-то еще пребывал в дурном расположении духа, немного смиряло Ирен с собственными невзгодами.

Инквизитор не ответил, присаживаясь на скамью у окна и подпирая спиной стену.

— Как прошел обряд?

— Неужели сами не понимаете? Совершись он по всем правилам, я бы не тащил девчонку обратно.

— Даже если и так, она ведь все равно могла остаться там, — многозначительно предположила Ирен.

— Могла, не могла… Довольствуйтесь тем, что есть, сестра.

Аббатиса смиренно улыбнулась. Что ж, пусть ее намерения не исполнились, но, судя по неудовольствию столичного гостя, и он не добился своего. И хоть грешно желать кому-то бед, как сладко видеть чужое поражение! Но все же нельзя не спросить:

— Вы закончили свои дела здесь?

Инквизитор поднял на Ирен свинцово-серый взгляд:

— Торопитесь от меня избавиться?

— Как вы можете так говорить! — притворно обиделась аббатиса. — Сия обитель и все ее обитатели будут совершенно счастливы приютить и обогреть любого страждущего.

— Я уеду. Скоро. Завтра, — пообещал столичный гость. — А сегодня хочу отдохнуть.

— Я позабочусь, чтобы вас не тревожили.

Во взгляде инквизитора мелькнуло нечто, похожее на разочарование. Неужели он рассчитывал на приятное общество? Быть того не может. Хотя…

Ирен кротко улыбнулась. Она все еще хороша, и пусть не обладает свежестью молодости, но очарование зрелости порой бывает куда более жгучим. Может быть, аббатиса и посетит келью, в которой будет ожидать наступления нового дня усталый и рассерженный мужчина. Может быть…

* * *

Эрхог блаженно погрузилась в теплую воду до самого подбородка. Раньше омовения никогда не доставляли колдунье столько удовольствия, даже наоборот, удручали тем, что крадут время у других занятий, а теперь любое свидетельство того, что она вновь жива, казались невероятно прекрасными. Это восхищение должно было пройти, и очень скоро, но пока оно длится…

Тарнское аббатство, куда инквизитор привел воплощенную в теле послушницы Эрхог, не впечатлило колдунью в первую очередь малым количеством людей. Для армии маловато. Впрочем, и в окрестностях солдат взять почти не из кого, одни только селения, да и то наполовину вымершие. Нужно будет искать. Да, нужно будет. Но позже. Когда удовольствие начнет иссякать.

Могущество возвращалось рывками. Пару раз оно едва не сбило свою хозяйку с ног, но крепкая рука провожатого удержала от падения. Возможно, какие-то крохи так и не смогли пересечь границу между мирами, но и того, что клокотало в теле, было более чем достаточно.

Даже хорошо, если что-то оказалось отсеченным; Эрхог помнила, сколько сил и дней некогда потратила напрасно. К примеру, когда забавлялась чарованием кольца, по обычаю полагающегося всем ведьмам. Да, тогда она училась использовать свой Дар, и лишний урок был весьма кстати, но он не внес заметного улучшения в мастерство, стало быть, если взглянуть с высоты прошедших лет, оказался бесполезен. Самой колдунье кольцо-перевертыш не требовалось: она могла навести морок любого свойства и силы, если пожелает. А впрочем..

Эрхог улыбнулась, взбивая воду в пену. Оно все же сослужило своей хозяйке верную службу. Если бы не кольцо, почему-то так полюбившееся тому мужчине, не состоялось бы и воплощение.

— Умылась, девочка? — спросила заглянувшая в дверь старая монахиня.

Эрхог кивнула. Она еще не пробовала разговаривать, дожидаясь, когда все тело полностью окажется подчиненным новой хозяйке, а голос был особенно важен, потому что ему предстояло в скором времени очень много трудиться.

— Ну, вот и славно! — Женщина положила на стул рядом с лоханью свежую одежду. — Ты одевайся, а я пока в трапезной ужин соберу.

Оставшись одна, колдунья выбралась из теплых объятий воды, но не стала торопиться кутаться в принесенное платье, хотя сырой воздух в каменных стенах аббатства явно не был предназначен для гуляния голышом. Новое тело требовало изучения.

Эрхог медленно провела ладонями по бедрам, бокам, плечам, убеждаясь, что доставшаяся ей оболочка вполне сносная, сильная и здоровая. А потом настал черед лица, отразившегося в глади успокоившейся воды, и колдунью постигло горькое разочарование. Глядящая на нее из лохани девица была удручающе светловолоса и светлоглаза. Отвратительное зрелище!

Колдунья ударила кулаком по воде, подняв столб брызг, долетевших и до одежды.

Нет, оставаться в этом теле долго она не будет. Где это видано, чтобы темная колдунья смотрела на мир такими небесно-голубыми глазами? Да и эти золотистые локоны… Гадость! Нужно будет присматривать что-то другое. Вот с трапезной и начнем!

Но монахини, собравшиеся, чтобы утешать вернувшуюся домой послушницу, ничем не порадовали: среди них не было ни одной по-настоящему темноволосой, словно аббатиса нарочно подбирала себе духовных сестер. А раз так, эти тела неспособны пригодиться никаким иным образом, кроме…