Победно пронеся свои обноски через весь зал, Майя уселась за столик у окна и взялась за меню. Заказала она от души. Вскоре, позволив официантам обложить себя всевозможными яствами, она наелась, надулась и затихла. Майя сидела, еле сдерживая икоту, и лениво размышляла, из натуральных ли камней ожерелье на той тощей кошке, что уже полчаса безуспешно пытается доконать помидор, измельченный до состояния розовой промокашки. Кошка всем своим поведением доказывала, что украшение настоящее. Но это и смущало.

Майя бессовестным образом сплюнула рыбью кость на тарелку. Как же все-таки иногда было приятно вызывать возмущение в этих пустых глазах… Майя икнула. Она не была уверена, хватит ли ей наличных, чтобы рассчитаться за этот пир. Официанты, видимо, тоже прикидывали, чем дело кончится, подливая воду в стакан ободранной девушке-подростку в майке цвета хаки. Майя не спешила и тянула удовольствие. Она так наелась, что даже лишний раз не набрала Зиса…

Когда она добралась до особняка, скрытого за забором в центре города, сверила с подслеповатым сторожем все бумажки и разрешения на съемку и нашла работающие розетки, сопротивляться сну уже не было сил.

Осматриваясь, Майя брела по первому этажу в сторону кушетки, которую она заприметила раньше. Агония этого дома была незаметна случайному взгляду, но она видела, сколько нерастраченной мощи было в облупившихся колоннах, которые всем своим видом показывали, что еще могут, еще очень долго могут сопротивляться высокому и почерневшему от скорби и грязи потолку. Слышала, как стонала под ногой доска старинного паркета… Дом знал о своем приговоре, но отказывался умирать. Майя шла по изуродованным мелочной перепланировкой залам и испытывала острое сожаление. Бессловесные старые постройки были для нее беззащитнее увечных людей, ей казалось, что они, как обездвиженные существа, томятся накануне смертного часа и никак не могут объяснить, что хотят жить, что их ребра целы и позвоночник не надломлен…

Она любила дома. Но в отличие от большинства беспечных обитателей Майя видела, как порой обычные жилища превращались в ловушки. Их хозяева были обречены бродить по кругу между кухнями, уборными и диванами в гостиных, украшая и захламляя свои углы, занимая себя ничтожными заботами вроде приобретения нового зеркала в прихожую и шторки в ванну, лишь бы отвлечься от мыслей о неотвратимом. А дома выжидали, набирали силы, незаметно копили вещи, голоса, чувства и воспоминания, и однажды их обитатели просыпались не хозяевами, а пленниками.

Стены, напитавшись человеческой памятью, уже навязывали свои правила игры, и отчего-то вдруг начинал преследовать томительный ночной кошмар, и ныл висок по утрам, и комод все никак не вставал на определенное ему место. И было два пути – вступить в борьбу с невидимым противником, выбрасывать вещи и перекрашивать стены, обновляя воспоминания, или бежать. Майя была из тех, кто предпочитал бег. Съемные квартиры были чередой остановок в ее непрочерченном маршруте на пути в неизвестное.

Странно все сложилось в ее жизни – даже работа водила Майю по чужим домам. Переступая очередной порог со своим фотоаппаратом, она чувствовала себя преступницей, но ее алиби было безупречно. Лабиринты тайных ходов ее сознания, словно нарочно, были так запутаны, что Майе не открывалась простая и очевидная мысль: все эти годы во всех домах, в которые она так или иначе попадала, она искала. Но вот что? Даже задавшись этим вопросом, она не смогла бы сама найти на него ответ…

Майя вышла в большой холл. Стоявшая у стены кушетка манила ее, но вместо того, чтобы растянуться на жесткой поверхности, она шагнула в сторону лестницы. Обломанная, выщербленная, она напоминала челюсть, переполненную расшатанными испорченными зубами, и вела во тьму. Вообще-то, туда было нельзя – сторож предупредил, что полы перекрытий второго этажа прогнили, да и сама лестница была так себе. Но Майя все-таки пошла наверх, шаг за шагом извлекая печальную мелодию из этого громоздкого и испорченного инструмента.

Когда лестница закончилась, Майя остановилась в недоумении – перед ней ничего не было. Пролет завершался воздушным пузырем провала. Впереди смутно угадывались стены и боковые коридоры, но добраться до них не было никакой возможности. Почти весь пол площадки провалился, и некуда было ступить. Майя осмотрелась. Заметила несколько досок, в числе прочего мусора прислоненных к стене. Она прикинула длину, ширину, свой вес и риск затеи. Доска спружинила, перелетев через пропасть, и соединила ее края. Майя выдохнула и ступила на тонкий дрожащий трамплин.

Шаг, другой, третий, истеричный визг подсохших деревянных волокон, пауза, еще шаг, падение сердца от легкой потери равновесия, еще пара быстрых мелких шагов… Майя сошла с доски на остатки кафельного пола второго этажа. Она перевела дух и, пока раздумывала, куда ей пойти, налево или направо, прямо перед собой на стене в пыли и паутине различила контуры небольшой двери. Майя потрогала старинную, изъеденную ржавчиной металлическую ручку. «Интересно, – подумала она, – куда ведет эта дверь?». Ей казалось, что та насмерть вросла в старую и уже сместившуюся по всем линиям стену, но она ошибалась. Дверь легко подалась. Майя открыла ее…

…и вышла в сад. Здесь осень уже подпалила листву красным и желтым цветом. Холодный туман висел в воздухе. Майя осмотрелась, прислушалась. Странный тихий шум доносился со всех сторон – едва различимые шепоты, шорохи и вздохи… Возможно, ветер извлекал эти звуки, таская опавшую и высохшую листву по земле. Майя сделала несколько шагов по аллее, как вдруг услышала:

– Майя, постой. Майя, куда ты?

Голос был тихим и отчетливым. К нему эхом примешивались другие голоса.

– Кто здесь? – прошептала Майя.

– Майя, не бойся, это мы.

– Кто здесь? Кто?!

Ей что-то почудилось за спиной и она резко обернулась. Никого. Только темный строй стволов засыпающих деревьев. И опять, словно кто-то тронул ее сзади за плечо. Майя вновь дернулась назад. И вдруг застыла. Ужас сковал ее тело. Зрачки расползлись по радужке и превратились в огромные черные мишени. Она сейчас видела то, чего не должна была видеть ни в мире людей, ни в мире снов…

На кушетке, разрываясь, звонил телефон. Майя со стоном приподнялась. Все тело болело, телефон не унимался. Она поймала прыгающую от вибрации трубку.

– Алло, – хрипло произнесла она. – Кто это?

В трубке откуда-то очень издалека возник голос Зинаиды. Он был похож на далекий шум, который становился голосом, только достигнув Майиного уха. Хотя, может, так казалось со сна.

– Вы мне звонили? – спросила Зинаида. Майя секунду подумала.

– Нет. Подождите… – поспешила она добавить, чувствуя, что сейчас разговор прервется. – У вас голос какой-то странный. Что-то случилось?

На самом деле голос Зинаиды вовсе не казался Майе странным. Ей просто не хотелось так быстро заканчивать этот случайный разговор и отпускать ее.