ситуации, здесь опять привычный Гайдаю круг персонажей — поборников нетрудовых доходов: стяжатели, спекулянты, искатели легкой наживы. Почти все, за исключением мелочей, вторично — не очень смелая и не зело оригинальная вариация виденного, известного. Во второй комедии на примере воплощенного на экране расхожего в то время плаката «Не проходите мимо!» режиссер пытался создать насквозь положительный, даже идеальный образ советского чиновника, сотрудника некой конторы Спартака Молодцова (Л. Куравлев). Здесь даже появились некоторые новые наблюдения и моменты. Обнаружив упавшую опору линии высоковольтной электропередачи, Молодцов, забыв о своих должностных обязанностях, организует около опоры дежурство, чтобы, не дай бог, авария не привела к жертвам, и добивается устранения опасности.

И хотя говорят, что незаменимых людей нет, Молодцов как раз оказался тем исключением, которое, как говорят, есть во всех правилах. В конторе без него остановились все дела, возникло немало недоразумений и нелепостей.

Можно ли было создать в этих тяжелых условиях что-либо непреходящее? Конечно, можно. Об этом свидетельствует немало достойных произведений литературы и искусства того времени. Но для этого надо было преодолевать не только сопротивление материала и выразительных средств, но и множество сопутствующих помех. Собственно, такое преодоление — неизбежный фактор в любом творчестве. Все значительное рождается в преодолении…

Насколько же удалось это Гайдаю?

В целом комедии, как говорится, состоялись, особенно вторая — «Опасно для жизни». В них немало забавных ситуаций, остроумных реплик. Чувствуется рука мастера.

Однако в этих постановках почти все прежнее, привычное, и в первую очередь — типичная гайдаевская эксцентрика. Режиссер не смог и, видимо, даже не хотел преодолевать сопротивления своих излюбленных выразительных средств. Поэтому новые фильмы по сравнению с предыдущими почти не знаменуют собой никакого движения. А без движения нет жизни.

На передний план теперь сам собой выдвинулся иной вопрос. Почему Гайдай, взяв у нашего мастера, Г. Александрова, сомнительное правило воплощать в произведениях «потребность времени», напрочь отбросил несомненный и обязательный для художника второй девиз учителя — «Не повторяться!». Более того, он как будто специально действует вопреки этому мудрому правилу. Поняв сильную сторону своего дарования, он уже не хочет искать, экспериментировать в области каких-то новых комедийных направлений. А ведь свежий взгляд на явления жизни, новый, неизбитый стиль — это новый успех. Старого успеха не бывает.

Даже если режиссер делает фильмы не хуже предыдущих, все равно без наполнения их новым материалом они воспринимаются со знаком «минус». А что сказать, если названные фильмы Гайдая по многим статьям уступают его прежним достижениям, «Кавказской пленнице», скажем, или «Ивану Васильевичу»? Из-за отсутствия в их стилистике новизны они дают уму даже меньше, чем новая для своего времени одночастевка «Пес Барбос».

Полагаю, что это не что иное, как кризис выразительных средств, кризис творческого метода.

Если вспомним, такой кризис в творчестве Гайдая наметился давно, еще в «Бриллиантовой руке». Тогда, видимо, почувствовав это, режиссер срочно перешел к экранизации литературной классики, которая продолжительное время подпитывала его новыми идеями, темами, образами, новыми художественными принципами. Хотя режиссер перелагал произведения великих на свой привычный лад, полностью выйти из них он не мог. На то они и великие! Какая-то часть авторской индивидуальности, причем часть изрядная, обязательно сохранялась и работала со знаком «плюс».

Однако в фильме «За спичками» наметился кризис эксцентрического метода и при экранизации. Разнузданная эксцентрика оказалась в этом фильме более чем неуместной. Тогда Гайдай снова перешел к работе над оригинальными сценариями, но от своего излюбленного метода не отказался, не стал искать новые выразительные средства, даже не пробовал хотя бы менять интонации в привычной стилистике.

Невольно возникает вопрос: почему режиссер никак не разнообразит свою творческую манеру, как это делают, например, его сподвижники по жанру — Э. Рязанов и Г. Данелия? Не хочется верить, что его творческая палитра ограничена таким узким спектром. Неужели он просто «законсервировался», подобно многим нашим деятелям?

Газеты за 1985 год.

11 марта. Внеочередной пленум ЦК КПСС. Генеральным секретарем ЦК КПСС единодушно избран М. С. Горбачев.

Март. В Англии завершилась длившаяся 12 месяцев общенациональная забастовка шахтеров.

Апрель, Пленум ЦК КПСС. Крутой перелом в жизни страны: поворот к резкому ускорению социально-экономического развития на основе новейших достижений науки и техники. А также динамичный курс в области внешней политики.

21 июля — 3 августа. В Москве проходил 12~й Всемирный фестиваль молодежи и студентов.

Январь 1986 года. XXVII съезд КПСС, Взят курс не коренную перестройку всего жизненного и экономического уклада страны.

А ЕСЛИ ПЕРЕСТРОЙКА?

По степени взыскательности всех смертных можно условно разделить на три основные группы: максималисты, подходящие ко всему с повышенными требованиями; минималисты, люди непритязательные, обычно довольствующиеся тем, что есть, и уравновешенные индивидуумы — нечто среднее между двумя первыми категориями,

В своем анализе я стараюсь подходить к произведениям Гайдая с позиции уравновешенного человека — насколько это, конечно, возможно. Но мне приходилось нередко беседовать и с людьми крайних взглядов и слышать от них немало интересных суждений. Поскольку их оценки творчества режиссера и претензии к нему чаще всего проходили под разными знаками, изложу мнения своих собеседников в виде спора Максималиста с Минималистом.

Минималист. А как вы понимаете задачи искусства вообще, и комедии в частности, в период перестройки?

Максималист. Сегодня, в период кардинальной ломки всего нашего общественного уклада и решения общегосударственных проблем, общество начало жить и мыслить масштабными, укрупненными категориями. Думается, что все искусство, все жанры, в том числе и комедия, должны изыскивать новые формы и новые направления в искусстве. Убедительным примером такого современного искусства может служить фильм Тенгиза Абуладзе «Покаяние». Или фильм Элема Климова «Иди и смотри».

Минималист. Но ведь фильм Климова — о прошлом, о войне и никак не связан с перестройкой.

Максималист. Но перестройка, как и фильм, неразрывно связана с новым мышлением, с борьбой за ядерное разоружение, за мир. Это самый современный фильм о войне. По силе страсти его можно поставить рядом с антивоенными пьесами Бертольта Брехта, с «Мамашей Кураж» например. Война показана Климовым в новой, невиданной ранее кинематографической форме, в новом ракурсе: с таким осуждением, с такой болью и ненавистью, с таким, я бы сказал, неприятием как ненормальной, выходящей за рамки допустимого формы взаимоотношений между народами… Подобная точка зрения на войну могла выработаться и созреть только сейчас, в век атомной и ядерной энергии, грозящей уничтожить все живое. Это взгляд в прошлое уже из ядерного века. Это уже новое мышление. Я так считаю.

Минималист. Выходит, даешь «Покаяние» и «Иди и смотри» — и долой комедию, смех и