Фейт несколько раз обожглась и в паре мест прожгла подоконник, зато теперь она владела ценными сведениями. От яркого огня свечей листья шипели и скручивались. Дневной свет, отраженный от зеркальной поверхности, сразу же вызывал возгорание, то же самое было с прямыми лучами света. Непрямой солнечный свет, казалось, не возымел воздействия, при условии что он неяркий и рассеянный. Лампа под несколькими слоями марли тоже не нанесла вреда образцам.

— Отец прав, — пробубнила Фейт. — Должно быть, дерево и правда обитает в пещерах, в местах, куда не попадает солнце. Но почему оно горит? Наверно, все дело в химических компонентах — в эфирных маслах. Может, поэтому оно так сильно пахнет? Но почему оно вообще загорается?

Что дает дереву способность гореть? И каким образом дерево издает запах?

— Может, это защитная реакция, — произнесла вслух она. Представила, как травоядные животные пробираются в пещеру и жуют скользкие листья. Выйдя наружу с мордами, липкими от сока, они почувствуют жжение и боль и впредь будут избегать этого морозного запаха.

— Это не ответ, — пробормотала она, записывая свои мысли. — Эфирные масла сохраняют энергию. Но откуда дерево ее берет?

Ее отец выдвинул теорию, что дерево питается с помощью психической связи с разумным представителем другого вида. Ее перо замерло над бумагой. Если дерево с кем-то связано в этот момент, это может быть только она. И оно растет. Но она не чувствует, что из нее что-то высасывают. Глядя на свои заметки, она, наоборот, ощущала себя полной жизни. Если Фейт сможет лучше узнать растение, может быть, ей откроется что-то о солнечном свете, царстве растений, об истине и даже о человеческой душе. Ее благоговейный ужас перед растением начал уступать место жадному любопытству.

Незадолго до ужина Миртл доставили письмо от доктора Джеклерса с просьбой разрешить юной Фейт в течение нескольких дней делать зарисовки на раскопках. Миртл обрадовалась так же, как если бы увидела Фейт прыгающей в шахту. Отправить юную девушку туда, где полно мужчин-рабочих, — не самая благопристойная идея. Отрывать ее от лона семьи вскоре после тяжелой утраты тоже не подобает. Ожидать, что она станет помогать на раскопках, после того как эти люди обошлись с ее отцом самым ужасным образом, — просто странно. Но просьба исходила от доктора Джеклерса, поэтому весь ужин Миртл разговаривала сама с собой.

— С тобой будет дядюшка Майлз, поэтому не так уж все и неприлично, — признала она. — И возможно, это приглашение — что-то вроде извинения за то, как обращались с нашей семьей. Фейт, Ламбенты проявили к нам чудовищное неуважение, но, пожалуйста, будь с ними настолько вежлива, насколько сможешь. Если только нам удастся убедить их прислушаться к голосу разума, все забудут об этой нелепой идее с дознанием.

Жанна подавала блюда с видом лунатика. Глубокие тени пролегли под ее глазами, и она постоянно забывала, что делает. Осторожно поднимая каждую салфетку, она словно ждала, что из-под нее кто-то выскочит. Когда на кухне зазвенел колокольчик, девушка подпрыгнула от ужаса.

Эту ложь Фейт предстояло внедрить в мысли жителей острова. Вернувшись в свою комнату, она посеяла первые семена. Взяв из отцовской комнаты лист бумаги и перо, она начала аккуратно писать, поглядывая на дневник отца и пытаясь копировать его почерк.

Фейт с гордостью оглядела бумагу. Запись выглядела неловкой и поспешной, как она и планировала. И что еще лучше, она была непонятной. Неясно, что означают цифры. Это могут быть фунты, гинеи, дублоны или зубы мамонта. Посторонний, кому попадет в руки эта бумага, поймет лишь, что обнаружено нечто в больших количествах и это нечто разделено между тремя мужчинами… и что среди них нет доктора Джеклерса.

Фейт быстро усвоила, что нужно придумывать только фрагмент лжи, а потом положиться на воображение людей — они сами заполнят пробелы. Она пожевала губу, раздумывая, где оставить записку — где-то на видном месте, но так, чтобы не сложилось впечатление, будто ее подложили специально. Это должна быть поистине случайная находка. Ее взгляд упал на стеклянную вазу со щепками для растопки камина. Конечно же! На каждом камине стоит такая ваза, и в ней полно скатанных в трубочку клочков бумаги, которые используют, чтобы растопить камин и прикурить трубку, зажечь свечу и так далее. Она осторожно скатала бумагу в трубочку. Потом развернула несколько последних дюймов, чтобы на краешке бумаги была видна первая строчка.

Фейт прокралась в библиотеку и подложила бумагу в медную вазу для растопки. Кто бы ни нашел ее, придет к выводу, что она лежит там несколько дней и только сейчас начала раскручиваться. Фейт взглянула на дело рук своих, лежащее среди щепок и бумаг, и по чувствовала себя художником. Несколько часов спустя проверив библиотеку, она убедилась, что ее клочок бумаги исчез.

На следующее утро Фейт приехала на раскопки в карете доктора Джеклерса, сопровождаемая дядюшкой Майлзом. Небо было чистым, солнце ярко светило, но Фейт нервничала и изо всех сил сжимала свой альбом, впившийся ей в пальцы. Она понятия не имела, убедил ли доктор всех смириться с ее присутствием или она будет камнем преткновения, точнее, костью, на которую набросятся голодные псы.

— Попросим кучера подождать несколько минут, просто так, на всякий случай, — предложил дядюшка Майлз. По-видимому, его мысли двигались в том же направлении.

Фейт обрадовалась, увидев, что их встречает Бен Крок, к тому же она поняла, что он ждал ее. Как и прежде, он вел себя крайне учтиво и явно не собирался прогонять ее.

— Я уверен, что джентльмены хотели бы поприветствовать вас должным образом, мисс Сандерли, но в данный момент они заняты фотографированием.

Следуя за бригадиром и дядюшкой Майлзом по извилистой тропинке, ведущей в маленькое ущелье, Фейт удовлетворенно отметила, что не полностью лишила Клэя доходов от фотографии. В глубине ущелья ее внимание сразу же привлек сверкающий силуэт в куполообразном головном уборе. Ламбент был облачен в весьма странные одежды. Блестящий светлый пробковый шлем на голове. Белый пиджак от льняного костюма, но на ногах — пурпурные панталоны в турецком стиле, присобранные над коленями и заправленные в сапоги. При нем также имелось подобие веничка из конского волоса, которым он отмахивался от воображаемых мух. Фейт задумалась, специально ли он так оделся или это были первые предметы, выпавшие из шкафа.

Треножник с камерой Клэя стоял у входа в туннель. Бедуинская палатка была передвинута вместе со всей изящной обстановкой — теперь она стояла сбоку от входа в туннель. На диване раскинулась какая-то одинокая фигура в темно-зеленом платье. Доктор Джеклерс, опустившись на колени перед входом в туннель, изображал, будто он копает в соответствии с инструкциями Клэя. Увидев Фейт и дядюшку Майлза, доктор, однако, вскочил на ноги и подошел поприветствовать их.