Из этого явственно видно, что в двадцать один год Ки ки был романтичен и впечатлителен, как и любой другой в этом возрасте, а если чем-то и отличался, то живым воображением и трогательной наивностью – это-то его и спасло.

Дорогая Луиза, – писала Эллен золовке весной 1855 года, – твое письмо от двадцатого числа я вскрыла сама, так как Луи утром в воскресенье уехал в Амстердам и вряд ли вернется раньше чем через две недели. Разумеется, содержащиеся в нем новости касательно Эжена чрезвычайно меня порадовали, ибо осенью, после письма его полковника, я почти полностью отчаялась на его счет. Будем надеяться, что он и далее будет демонстрировать то же усердие и не вернется к старому.

Мне очень жаль, что Луи ни в одном из писем к тебе не упомянул, что вынужден был занимать деньги у Джорджа, так как мы оказались в чрезвычайно тяжелом положении после одной неудачной спекуляции, – именно поэтому у нас не было никакой возможности посылать Эжену какое-либо вспомоществование. Наш долг Джорджу составляет восемьдесят фунтов, и мне известно, что ему это доставляет неудобства: он не смог заплатить взно сы в клуб и, разумеется, лишился членства. По рассказам Кики, порой у них в Милфорде нет даже полукроны, хотя, разумеется, Джорджу предоставлен неограниченный кредит. К нам за последние четыре месяца дважды являлись лондонские кредиторы.

Я рассказываю тебе об этом, дорогая Луиза, чтобы ты не подумала, будто Джордж выказал себя человеком скаредным или черствым. Совсем наоборот. Луи придется найти средства, чтобы послать Эжену хотя бы самое необходимое: мы не можем во всем полагаться только на тебя. Через две недели он получит от Гревиля сто тридцать фунтов – окончательный расчет за изобретенное им удобрение. Мне очень жаль, что я ничего не смогла выкроить из собственного скромного дохода, – вынуждена тебе сообщить, что в последние полгода он весь уходил на покрытие наших долгов, из которых тридцать фунтов так и остались невыплаченными, а по причине двойного налогообложения и уменьшения процентов я в этом году недополучила двадцать фунтов. Положение крайне прискорбное, во вчерашней газете я прочитала, что Венская конференция окончилась провалом и надежды на мир рухнули – а с ними и надежды на удачные спекуляции, от которых, впрочем, и в лучшие дни было не много проку. Контора в Сити сдана внаем – в делах такой застой, что содержать ее не имеет смысла. Есть еще лаборатория, но мне не верится, что Кики сможет в ней что-то заработать. Профессия химика крайне непредсказуема: чтобы сделать открытие, необходимы длительные, глубокие исследования. Кики никогда не заработал бы ни шиллинга, если бы не тот заказ, который со свойственным ему великодушием обеспечил ему Гревиль. После возвращения из Милфорда он советовался с друзьями на предмет профессиональных занятий живописью – он действительно очень недурно рисует и обладает тонким вкусом. По словам друзей, зарабатывать живописью нелегко. Впрочем, я не знаю, чем еще он может заняться, – к коммерции у него нет ни малейшей склонности, а то, чего добился по этой части его отец, способно лишь сильнее отвратить от подобного рода деятельности…

Когда он гостил в Милфорде, Гревиль попросил Джорджа приглядеться к нему и выяснить, на что он способен; мы полагаем, что он заинтересовался Кики и, возможно, окажет ему помощь, когда тот определится. Луи считает, что Гревиль может помочь ему поступить на государственную службу, однако Гревиль давно уже не вращается в нужных кругах, а просить об одолжении ему не позволит гордость. Полагаю, Луи писал тебе, что моя попытка обратиться к лорду Пармуру, одному из старых друзей моей матери, окончилась ничем.

Не сомневаюсь, что, будь она жива, она помогла бы ему устроиться. Нелегко иметь сына двадцати одного года от роду, не имеющего никакой профессии. Он, бедняга, и сам мучится; я твердо уверена, что он трудился бы с должным усердием, если бы хоть немного был уверен в успехе. Здоровье его поправилось, из Милфорда он вернулся загоревшим, однако его виды на будущее остались прежними. Я очень рада, что он легко справился с корью, – мальчикам повезло, что у обоих есть такие заботливые тетушки. Я твердо убеждена, что Джиги бы совсем пропал без твоей неизменной заботы и доброты. Я от души надеюсь, что он преуспеет на своем поприще, хотя не такой жизни я желала для своих сыновей; это двенадцатый военный в моем роду, и ни один еще ничего на этом не заработал. (…)

Из твоего письма я узнала, что ты принимаешь эликсир доктора Пейджа; я крайне удивлена и не могу даже представить себе, от какого недомогания, да еще по три ложки – колоссальная доза! Луи принимает его от сердцебиения и одышки, и, если бы погода здесь была потеплее, эликсир бы ему, безусловно, помог. Хочу убедить его не прекращать прием все лето. Изабелле я тоже дала его один раз – мне показалось, что у нее глисты, но ей стало так худо, что прием пришлось прекратить.

Как ты, полагаю, счастлива в монастыре, как было бы прекрасно приехать к тебе погостить вместе с Изабеллой! Какая у вас дивная, спокойная жизнь! Как у нас здесь шумно, какая вокруг пошлость! Что-нибудь то и дело отвлекает Изабеллу от занятий. По счастью, в этой четверти она будет учиться больше, я отложила для нее пять гиней из денег на оплату счетов – торговцы могут и подождать, а она, бедняжка, и так слишком долго ждала, и теперь ей придется изучать то, что следовало бы изучить четыре года назад. Как тягостно, когда не на что дать дочери образование, которое позволит ей стать гувернанткой, когда нечего оставить детям… Она начала учить немецкий, с моей помощью неплохо овладела итальянским. У нее есть романы Вальтера Скотта в переводе, она читает их весьма бегло, однако заставить ее изучать действительно хороших итальянских авторов я не могу; она слишком молода и непоседлива. В музыке она, на мой взгляд, далеко не продвинулась, хотя и смогла сыграть с листа несколько сонат Бетховена под аккомпанемент скрипки и ни разу не сбилась. Один первоклассный музыкант, некий мистер Прайс, считает, что она чрезвычайно талантлива, но талант нужно развивать с помощью высококлассного педагога. Же на его великолепная исполнительница, дочь же полностью лишена музыкальных способностей. Он утверждает, что у умных женщин умных дочерей не бывает. Видимо, этим он хочет сказать, что я чрезвычайно глупа, – и я с ним совершенно согласна: из-за всего того, что мне пришлось вынести, я порой забываю все на свете, путаю слова, не могу вспомнить, что читала или говорила. Кроме того, я не на шутку увлеклась политикой и пристально слежу за ходом этой кошмарной войны – чтобы не думать о собственных невзгодах. Из сегодняшней газеты я узнала, что Император будет назначен командующим британскими войсками в Крыму! Что ты об этом думаешь? Воистину entente cordiale[56]. Начитавшись про ужасы, которым подвергаются из-за отсутствия нормальной организации наши бойцы, я радуюсь, что Эжен служит во французской армии. У меня заканчивается бумага, пора завершать это беспорядочное послание, которое, милая Луиза, боюсь, сильно тебя огорчит, хотя оно того и не стоит. Мне кажется, что, с тех пор как мы сюда перебрались, я всего раз шесть брала в руки перо и совсем разучилась им пользоваться. Кики – в лаборатории, заканчивает писать длинное послание брату; тебе он напишет через несколько дней. Изабелла шлет тебе свою искреннюю любовь, и я тоже, милая моя Луиза.