– Не нужно сравнивать чиновников с нашими сотрудниками, –улыбнулся в ответ Левин, – там сидят люди, многим из которых я бы не доверил иста долларов. А у нас ответственные и честные сотрудники, за которых я отвечаю.

– Вы смелый человек, если можете так ручаться за своихлюдей.

– Я просто опытный человек и немного разбираюсь в людях.Каждого из них я отбирал лично. Поэтому Дербенева и сомневается. Она тоже знаетвсех своих сотрудников. Никто из них не стал бы воровать её аппарат.

– Я хотел узнать у вас о сделке, которую вам предлагает ЛадоДарчиев, если бы вы смогли посвятить меня в некоторые детали, – попросилДронго.

– Ничего особенного, – нахмурился Левин, – этот Дарчиевхищник. Ему самое главное – урвать побольше, заработать как можно больше денег.Из-за этого он готов уничтожить любое количества леса, пройтись катком по нашейзоне. У него три судимости, трижды сидел в колониях, но с него как с гуся вода.Мы посчитали наши возможности и предложили ему товар. Большую партию. Оченьбольшую партию по двести пятьдесят долларов. А он хочет взять всю партию подвести двадцать. И при этом начать самостоятельную вырубку леса. На такое мыпойти не можем ни при каких обстоятельствах. Мы и так вывели достаточнооптимальную цену, не слишком завышая наши требования.

– И Ледков ему отказывает?

– Правильно делает, – убежденно ответил Эмиль Борисович.

– А если не будет Ледкова, кто встанет во главе компании?

– Не знаю, я об этом старался не думать. Но восемьдесятпроцентов акций у самого Геннадия Даниловича. Это фактически его личноепредприятия. У меня шесть процентов, у некоторых других вице-президентов дваили четыре. Наверно, я должен встать во главе компании, но я не смогуруководить без согласия самого Ледкова. Или его наследника, если не дай бог сним что-нибудь случится.

– А Дарчиев давно на вас давит?

– Уже полгода. Он покупает лес мелкими партиями и убеждаетнас заключить крупную сделку на большую сумму, чтобы одним разом решить всевопросы. Или вообще продать ему часть принадлежащих нам акций. Ледков, конечно,отказывает и правильно делает. Нельзя пускать Дарчиева в нашу компанию. Он еёпросто развалит. Хотя в последние месяцы он ведет себя странно. Все времяпокупает у нас товар мелкими партиями, словно чего-то выжидает. А мы точнознаем, что он перепродает товар с большой выгодой для себя. Но нового контрактазаключать не желает.

– Какова цена капитализации компании? Если продать пакетомвсе восемьдесят процентов? – уточнил Дронго.

– Но это неправильно, – снова возразил Левин. – Миллионовдвести или двести двадцать, – сказал он, немного подумав, – а может, и чутьбольше. Но мы никогда не пойдем на подобную сделку.

– Вы знаете почти обо всех финансовых секретах своейкомпании. Скажите, а погибшие друзья Ледкова имели какое-то отношение к вашейкомпании или были её аукционерами?

– Нет, – улыбнулся Левин, – конечно, нет. Откуда у них такиеденьги? Часть акций купил Евгений Петунин, примерно полтора процента. Но итолько… Нет. Никто из них не смог бы купить даже часть акций. У них не былотаких денег. Я знал всех погибших достаточно хорошо. Мы иногда выезжали наприроду, вместе встречались. Ким Сипаков был очень талантливый ученый. БайрамНизамов был более замкнутый человек, а Туричин мне казался достаточно мрачным.Но они дружили с самого детства и для Геннадия Даниловича были лучшими людьмина свете.

– Понятно, – Дронго взглянул на часы. – У меня к вам оченьбольшая просьба. Вы не могли бы позвонить Дарчиеву, чтобы я мог с нимвстретиться?

– Что? – не поверил услышанному Левин. – О чем вы говорите?

– Мне нужно увидеться с Ладо Дарчиевым, – твердо сказалДронго, – и поэтому я прошу вас либо дать мне его номер телефона, либо, что ещёлучше, позвонить ему и попросить о встрече для меня.

– Для чего? – Эмиль Борисович тяжело вздохнул. – Неужели выне понимаете, что это не тот человек, с которым нужно встречаться? И тем болеевам. Он никогда не был близок к Ледкову и ничего не знает о наших проблемах. Ия не думаю, что будет правильно, если вы с ним встретитесь. Или расскажете онаших проблемах.

– Я не собираюсь ничего ему рассказывать, – возразил Дронго,– но для успешного расследования мне обязательно нужно встретиться с этимбизнесменом. И, поверьте, не для собственного удовольствия.

Левин молчал. Затем взял листок бумаги и написал номертелефона. Подвинул его Дронго. Тот посмотрел на номер. Нет, такого номера небыло в списке телефонов, которые он переписал из аппарата Гуртуева. Дронгоотодвинул лист бумаги Левину.

– Позвоните ему и попросите о встрече, – предложил он.

Эмиль Борисович достал носовой платок, вытер лицо.

– Вы уверены в том, что делаете? – тихо спросил он.

– Да, – кивнул Дронго, – иначе я не стал бы вас об этомпросить.

Левин подвинул к себе телефон, набрал номер.

– Добрый день, – сказал он, тяжело вздохнув, – да, этоговорит Левин. Нет, мы пока не передумали. Но один наш… консультант хочет свами встретиться.

– Какой консультант? – не понял Дарчиев. – О чем выговорите?

– Наш юридический консультант, – повторил Левин жалобнымголосом, – он хочет с вами переговорить.

– О чем говорить? – все ещё не понимал Дарчиев. – Вы хотитесоставить новый контракт? Вы готовы мне уступить?

– Вы поговорите обо всем с нашим консультантом, – уклонилсяот ответа Левин.

– Когда он придет? – спросил Дарчиев. – Когда мы можем с нимувидеться?

– Прямо сейчас, – сказал Эмиль Борисович и увидел ободряющийкивок Дронго.

– Я его жду, – согласился Ладо Дарчиев.

Левин положил трубку.

– Зачем вам это нужно? – спросил он. – Учтите, что он оченьцепкий и хитрый человек.

– Именно поэтому я и хочу с ним встретиться. Кто кроме вас сним обычно контактирует?

– Сам Ледков, – ответил Левин. – Дарчиев не тот человек, скоторым легко разговаривать. Поэтому мы обычно ездим на переговоры все вместе.Геннадий Данилович, я, Света Дербенева и Игорь Арсеньев. Но переговоры ведемтолько мы двое – Ледков и я. А все решения принимает исключительно сам ГеннадийДанилович.

– Ясно. Где находится офис этого типа?

– На Страстном бульваре. Он даже шутил, что там все страстимира в его кабинете. Если хотите, я попрошу своего водителя вас отвезти. Тольконе говорите ему, что у нас есть проблемы в компании.

– Не скажу. А какие проблемы есть?