Энтони вновь поднес флягу к губам. И это все, что Оливия сообщила своим ближайшим подругам? Женам его врагов? Неужели она ничего не рассказала об Эдварде Кэкстоне?

— С утренним приливом мне нужно вести «Танцующий ветер» в Портсмут. Мы вернемся завтра к вечеру. — Он протянул флягу ей и перевернул рыбу на камнях.

— Я приглашена? — Ей показалось, что он внезапно напрягся.

Однако Энтони взглянул на нее с такой многообещающей улыбкой, что ощущение натянутости тотчас исчезло.

— Майк доставит записку твоим подругам.

— Зачем тебе в Портсмут?

— У меня там небольшое дело. Оливия опустилась на песок и с жадностью вдохнула аромат жареной рыбы.

— Какое дело?

— У меня есть товары для продажи, — ответил он и протянул Оливии одну рыбину.

Разломив ее руками, она принялась за еду. Никогда еще рыба не казалась ей такой вкусной. Что ж, у пирата всегда должны быть товары для продажи. И поскольку со времени их возвращения прошло только несколько дней, у Энтони, вероятно, осталось все, что они захватили на «Донне Елене».

— И это все, мисс? — спросил Майк, глядя на маленькое колечко из сплетенных волос, которое протянула ему Оливия, когда они с Энтони вернулись на «Танцующий ветер».

— Совершенно верно, — кивнула Оливия. — Но ты должен отдать его только леди Гренвилл или леди Ротбери.

Если послать записку, то она может попасть в руки Биссета. Кольцо ни о чем ему не скажет. Местные жители часто передают леди Гренвилл странные вещицы — в благодарность за ее помощь или на предмет врачевания. Биссет ни в чем не заподозрит деревенского жителя, передающего подобную вещицу его хозяйке.

— Потом поднимешь флаг, Майк, чтобы мы знали, что все в порядке и сообщение доставлено, — бросил Энтони, прокладывая курс по картам. — В шесть часов мы выйдем из канала. Если флага не будет, то придется посадить леди Оливию в шлюпку и доставить на берег.

— Точно, хозяин, — ответил Майк и сунул непрочное колечко в нагрудный карман. — Тогда я пошел.

— Спасибо, — произнесла Оливия. Майк наклонил голову и вышел из каюты.

Канал был слишком узким, чтобы шхуна могла развернуться, и ее пришлось вытягивать со стоянки на буксире. Матросы пели в такт гребкам, а Оливия стояла на верхней палубе, наблюдая, как расширяется проход в скале и взору открывается морской простор. Они вышли из расщелины, и гребцы направили шхуну по основному фарватеру.

Энтони стоял у штурвала и то и дело отдавал приказания. Между тем Оливия оглянулась, пытаясь разглядеть вход в ущелье, но. несмотря на все усилия, найти расщелину не смогла. Там было множество крошечных скалистых бухточек — вероятно, в одной из них они с пиратом и провели ночь, — но ущелье, казалось, захлопнулось после того, как они покинули его.

— Флаг, хозяин! — раздался голос с бизань-мачты. Энтони поднес к глазам подзорную трубу. На вершине холма Святой Екатерины развевался белый флаг. Пират передал трубу Оливии.

— Похоже, у нас еще есть время, — сказала она, разглядывая эту необычную весточку от своих подруг.

— Совершенно верно, — кивнул он и приказал гребцам подняться на борт. Затем при помощи лебедки были подняты баркасы. Развернутые паруса наполнились ветром, судно накренилось, когда Энтони взял влево, а затем равномерно закачалось на волнах.

Опустившись на нагретую солнцем палубу, Оливия закрыла глаза, подчинившись ритмичному движению корабля. Воздух между тем наполнился восхитительным запахом поджаренного бекона и еще каким-то незнакомым горьковатым ароматом. На верхней палубе появился Адам с подносом в руках, на котором были хлеб, бекон, две крошечные фарфоровые чашки и маленький медный сосуд с ароматной черной жидкостью.

— Что это, Адам?

— Кофе… из Турции. Мы были там несколько месяцев назад, и хозяин здорово к нему пристрастился. — Нос старика сморщился. — Очень крепкий напиток. Сам я его терпеть не могу.

— Ты ругаешь мой кофе, Адам? — Передав штурвал Джетро, Энтони подошел к ним.

— Я хотел только сказать, что о вкусах не спорят, — заявил Адам и удалился.

Сев рядом с Оливией, Энтони разлил густой черный напиток по чашкам и протянул одну из них девушке:

— Попробуй.

Она сделала маленький глоток. Удивительно! Кофе был горьким и сладким одновременно.

— Не могу сказать, что мне нравится.

— К его вкусу нужно привыкнуть. — Энтони положил на хлеб кусок бекона и, облокотившись на поручни, аппетитно захрустел.

Оливия последовала его примеру.

— До Портсмута далеко?

— К вечеру будем. После того как мы обогнем рифы, я смогу покинуть палубу.

Оливия посмотрела на приближающуюся гряду острых камней.

— Выглядят очень опасными.

— Такие они и есть.

— Еще опаснее, чем на мысе Святой Екатерины?

— Все зависит от обстоятельств. Скалы у мыса Святой Екатерины меньше и потому коварнее. Темной ночью на них наскочить гораздо легче, чем на эти, — беспечно объяснил Энтони, взяв еще кусок бекона.

Оливия взглянула на рифы и кипящее вокруг них море и невольно вздрогнула.

Гавань Портсмута была забита морскими судами, причал кишел матросами. Между большими судами непрерывно сновали баркасы с людьми и товарами, и все это сопровождалось свистом боцманских дудок и боем барабанов.

Оливия, стоя на верхней палубе, с интересом наблюдала, как Энтони бросает с «Танцующего ветра» якорь на рейде между другим фрегатом и торговым судном. Она абсолютно ничего не понимала в судовождении, но для того, чтобы оценить тонкость маневра, никаких специальных знаний и не требовалось. Загрохотав цепью, спустился якорь, и судно тихонько закачалось на месте.

— А дальше что? — спросила Оливия.

— А чего бы ты хотела? — ответил он вопросом на вопрос и коснулся пальцем ее щеки. Оливия обвела взглядом оживленную гавань.

— Я выгляжу как мальчишка. Что подумают о тебе люди, когда увидят, как ты гладишь меня?

— Что я подвержен «английскому» пороку, — с усмешкой ответил Энтони. — Это довольно распространено среди моряков… Понимаешь, они столько времени проводят в море…

— Я не знала, что этот порок н-называют «английским», — недоуменно произнесла Оливия. — Греки, римляне, разумеется… да ты смеешься надо мной!

— Совсем немножко. — Он прислонился к поручням, вглядываясь в открывшуюся им картину. — Если хочешь, мы проведем вечер в городе.

— Но у меня н-нет одежды… только эта.

— О, полагаю, мы найдем что-нибудь подходящее среди хранящихся в трюме сокровищ. Пойдем посмотрим. — Он ленивой походкой двинулся по палубе.

Оливия последовала за ним на шкафут, где он зажег масляную лампу, а затем повел девушку в темный трюм. пахнущий морем и смолой.