Я не знаю, продолжал ли Роберт посылать деньги той семье в Чиангмай. К тому времени мы уже развелись, я снова вышла замуж, и у Бобби появилась сестричка. Сейчас я живу вместе с дочерью и ее семьей. Однако знаю, что о мальчике беспокоиться незачем. Он как будто отлично преуспевает. Видимо, талант Чайвонгов делать деньги у него в крови.

— Откуда вы это знаете? — спросила я.

— Я же видела его на фотографии в газете. В «Бангкок геральд». Там давали имя какому-то большому судну. Вичай Промтип, — сказала она. — Теперь его так зовут.

Господи, подумала я.

— А Хелен? Знаете, что сталось с ней?

— Она изменила имя, фамилию и вернулась в Штаты, — ответила миссис Томас. — Поклялась больше никогда не видеть детей. Думала, что может подвергнуть их риску, да и как могла объяснить, что случилось? Устроила себе какую-то жизнь. Решительности ей не занимать, но сомневаюсь, что была по-настоящему счастлива.

— Как ей удалось избежать…

— Казни? Не знаю. Она, конечно, подала апелляцию. Таксин и другие Чайвонги наверняка были бы очень рады, если б она умерла, но Хелен наняла очень агрессивного адвоката, и, думаю, он дал Чайвонгам понять, что она утащит с собой всю семью, если не получит помилования. Таксин решил, что лучше пусть она уедет из Таиланда. Я часто думала, не помог ли он ей в конце концов получить смягченный приговор и потом скрыться. Она вполне могла потребовать этого. Во многих отношениях она была бесстрашной. Может быть, это и стало ценой ее молчания. Не знаю. Я слышала, что Таксин умер. Думаю, мы теперь никогда не узнаем. Она отбыла срок в тюрьме, уверена, что это было ужасно, но я к тому времени уже уехала. Я знаю только, что очень многое происходило за сценой.

— Вы скажете мне, где она, и как ее теперь зовут?

— Нет, — ответила миссис Томас.

— Прошу вас, — сказала я. — Чат Чайвонг был убит. Он был очень хорошим человеком, женихом моей племянницы. Я все думаю, не связана ли его смерть с этой историей.

— Если полагаете, что его убила Хелен, мстя Чайвонгам, то ошибаетесь. Я не говорю, что она была бы неспособна на это. Может быть, да, может быть, нет. Но она мертва. И думаю, все это должно умереть вместе с ней.

— Не сказали бы вы мне, что она мертва, даже если б это было неправдой?

— Да, сказала бы. Ее долго разыскивали многие, репортеры и прочие. Даже этот Уилл Бошамп. Он разузнал все подробности, за исключением детей, но я не пошла ему навстречу. Бошампу только хотелось знать, куда уехала Хелен. Я не сказала ему, не скажу и вам. Больше пятидесяти лет я никому не говорила, куда уехала Хелен. И теперь не собираюсь.

Какие муки я перенес. Не могу найти слов, чтобы выразить ярость и ненависть к себе, которые испытывал после смерти юного короля, чувства до того сильные, что, казалось, умру. Я предал свою матушку, своего короля, и даже Аюттхаю.

Ужас перед случившимся усиливал страх за мое личное положение. В испуге я пришел в монастырь Ратчапрадитсатан и, упав ниц перед настоятелем, попросил принять меня в послушники. Настоятель отказал в моей просьбе, но, видимо, видя мое страдание, позволил провести несколько дней в храме. Мои страх и чувство вины вскоре проявились болезнью. Мучимый лихорадкой, я метался и ворочался на ложе, иногда наверняка бредил.

Болезнь моя не поддавалась уходу и лечению монахов, в конце концов пришел настоятель и сел подле меня.

— Твои мысли подобны яду в теле, — сказал он. — Я видел, как ты мучился в отчаянии. Слышал, как ты кричал по ночам. Что за яд убивает тебя?

Прошло несколько дней, прежде чем я смог сказать ему, что видел в ту ночь при свете факелов во время пляски танцоров и что, по-моему, это означало. И он оказался прав. На другой день, хоть и совершенно слабый, я смог съесть немного пищи впервые за долгое время.

На следующий вечер настоятель привел меня в охраняемую монахами комнату. Там было четверо мужчин и еще один священнослужитель. К моему удивлению, заговорил он.

— Ты знаешь, кто я?

— Не знаю.

— Присмотрись получше, — сказал священнослужитель. — Не обращай внимания на тогу и выбритую голову.

Я ахнул.

— Вы принц Тианрача, дядя мертвого принца, брат короля Чайрачи.

И простерся ниц перед ним.

— Это так. Встань, пожалуйста. Знаешь этих людей? — спросил он, указывая на четверых, бывших с ним.

— Видел их во дворце, — ответил я. Я дрожал в присутствии такого могущества. Казалось, моя жизнь висит на волоске.

— Не бойся, — сказал принц. — Это Кхун Пирентхореп. — Человек посмотрел прямо на меня, и я вынужден был отвернуться. — А это Кхун Интхореп, — продолжал принц, — Мун Рачасена и Луанг Си Йот. Эти добрые люди пришли рассказать мне о положении дел в королевском дворе Аюттхаи, и настоятель предположил, что у тебя есть сведения, которые будут полезны для меня.

По знаку настоятеля я вновь пересказал эту историю и не удержался от слез, когда говорил о смерти моего бога-короля и друга.

— Видите, все, как я говорил вам, — сказал Кхун Пирентхореп. — Нужно что-то делать с этим узурпатором и его королевой-убийцей.

— Мы согласны, — ответил принц. — Давайте удалимся в монастырь Па Каео и устроим гадание на свечах перед изваянием Владыки нашего Будды, чтобы определить наши шансы на успех в этих усилиях.

Мы все отправились в Па Каео, чтобы поклониться изваянию Владыки Будды и зажечь две свечи, одну за принца, другую за Кхун Воравонгсу. Какое-то время казалось, что свеча принца погаснет первой, это указало бы, что дело Кхун Воравонгсы является более правым, но потом совершенно неожиданно погасла свеча узурпатора.

— Это твой день, — сказал принцу настоятель. — Гадание на свечах доказывает, что у тебя достаточно заслуг, и ты преуспеешь в том, что задумал.

— Я принимаю результат, хотя не просил об этом, — сказал принц. — Теперь все вернемся на свои посты разрабатывать планы и ждать возможности действовать. Смелость, с которой ты рассказал нам эту историю, не останется без награды, — сказал он, обращаясь ко мне. — Теперь возвращайся во дворец и жди слова.

Когда первый раз ехала в Чиангмай, я находила какое-то успокоение в течении реки и безмятежности ватов. Теперь я не пыталась восстановить тот покой, который ощущала в храме. Он казался иллюзией или в лучшем случае временным отдыхом от того яда, который словно бы пропитывал все, что я видела и делала. Я ехала обратно не ради утешения. Я ехала для мести.

* * *

Управление компании «Бусакорн шиппинг» находилось рядом с городом, в здании, похожем на заброшенный отель. По одну сторону на месте бывшего вестибюля находился пустой плавательный бассейн. По другую — двухэтажная белая оштукатуренная постройка, окруженная двором с пустым фонтаном в бурой траве. По двору летали стрекозы, воздух мерцал от жары. В дверях стоял охранник, он недоверчиво оглядел меня с головы до ног, потом согласился позвонить в кабинет Кхун Вичая.