class="p1">Хмурюсь. Я дал крышу над головой. Этого достаточно. Пусть мать ее жалеет и утешает. Не мое это дело. Даже при всех раскладах!

– Арма, кофе мне принеси.

Захлопываю перед носом Лилит дверь кабинета.

Надо побыстрее закончить дела. Меня жена любимая в спальне ждет!

– Лилит?

– Вот. Твой кофе, Давид. И пирог. Я сама испекла. Для тебя.

– Лилит.

Тяжело выдыхаю сквозь сжатые зубы.

Женщины! Они требуют терпения! Мужика бы давно на хрен послал!

– Я сто раз говорил уже тебе. Это не твоя работа. На это прислуга в доме есть!

Уже гремлю. Повышаю голос.

– Прости.

Черт!

И опять эти глаза на мокром месте. Уже слезы с ресниц на пол мне капают.

– Ты ко мне так добр… И я хочу быть полезной. И мне руки чем-то занять так нужно! Я правда, Давид. Просто с ума схожу!

– Давай так, Лилит. Ничего ты мне не должна. Думаю, тебе с матерью будет лучше на женской половине. Надеюсь, в этот раз я выразился доходчиво и понятно. У меня здесь дела. И женщинам, кроме моей единственной супруги, здесь не место. Ты поняла меня?

– Да.

И опять это всхлипывание. Голос дрожит.

Черт.

Не по этим я делам, женские слезы утирать!

– Все, Лилит. Иди к себе. Я занят.

Ссутуливается вся, как побитая собачонка. Медленно выходит, тихо закрывая за собой дверь. Чувствую себя так, как будто побил ребенка. Но как с ней иначе? Если не слышит!

* * *

– Черт!

Как дико болит голова.

Впервые в жизни глаз не могу разлепить. Что за хрень?

После бочек виски и даже после серьезных телесных повреждений такого за собой не помню! Я же крепкий, как сто слонов!

Ни хрена не помню.

Что вчера случилось?

Вернулся домой. Сел за бумаги.

Помню, как жарко вдруг стало. Сбросил пиджак.

А после…

Твою мать!

Стол перед глазами качнулся, и…

Охренеть. Провал. Темнота!

– Мммммм….

Теплые руки скользят по моей груди.

Выходит, я в постели. С Саидой.

А глаз разлепить не могу. Как бы хреново ни было, улыбаюсь. Саида. Любимая. Моя.

Ради этого и стоит просыпаться по утрам! Только ради этого и стоит!

Сжимаю ее руку. А повернуться не могу. Все тело как закоченело. И запахи какие-то. Не те. Что за хрень? Я что? Заболел? Я в жизни не болел ничем и никогда!

– Саида…

Хриплю, но с горла вырывается какая-то совсем неразборчивая хрень.

– Доброе утро, любимый.

Шаловливые пальчики скользят вниз. До самого паха.

И я тут же реагирую. Прихожу, как всегда, когда она рядом, в полную готовность.

Но…

Блядь, у меня что? И со слухом что-то? Голос какой-то не тот.

– Я так счастлива. Наконец-то мы вместе.

Что за бред?

– Лилит!

Резко отшатываюсь, с ослепляющей вспышкой распахивая глаза.

Нет. Быть этого не может! С каких херов в моей постели чужая женщина?

– Это была такая волшебная ночь, любимый. Я всегда знала, что ты меня любишь. Мы же просто созданы друг для друга! Сама судьба нам быть вместе!

– Чтооооооо?

Твою мать. Что за хрень? И почему она голая?

– Ты просто обесчестил эту девочку, да, Давид? Ооооо, у тебя просто бешеный темперамент! Как на меня набросился? Обесчестил ее и чувствовал вину. Но я видела, как ты на меня смотришь! У нас с тобой все по-настоящему! Настоящие чувства!

Резко поднимаюсь на локте.

Черт! Да что творится с моим телом? Оно не слушается. Просто деревянное. Один рывок, а мне как будто все кости дробят!

– Лилит.

Окидываю ее безумным взглядом.

У меня галлюцинации? Я в каком-то отвратном бреду?

Она голая. Совсем. На диване в комнату за моим кабинетом. А на бедрах… Черт! Это у нее что? Кровь?

– Я вся твоя , любимый!

Улыбается. Мурлычет. А у меня волосы дыбом встают. Черт! Какого хрена я совсем ничего не помню?

– Давид! У нас прекрасные новости! Семья Лилит вернулась! Ох… Простите. Простите. Кабинет не заперт был, и мы…

Бред продолжается. Нет. Он развивается до невозможных размеров.

Мать вместе с отцом, родители Лилит и Омар застывают над постелью с открытыми ртами. Охренеть, как вовремя!

– Багиров…

В ярости цедит Омар сквозь сжатые зубы.

– Я тебя…

– Давайте выйдем. Нам всем надо успокоиться, – лепечет мать Лилоит, утаскивая своих мужчин под руки.

– А нам одеться и сообщить всем радостную новость!

Мурлычет Лилит, сияя, как новая монета.

– Конечно, лучше бы не так они все узнали, но… Дорогой! Это уже неважно! Главное, мы вместе!

Глава 20

– Это не могла быть она!

– Давид.

Бадрид с Арманом стоят надо мной. Как две тени. Два, на хрен, призрака. Над душой. Хотя, какая, на хрен, теперь у меня душа? Откуда ей взяться? Она там осталась. В той вспышке. Огненной. Которая взвилась до самого неба.

Тело одно , на хрен, осталось.

Только ради чего?

– Давид. Хватит.

Бадрид хватает за плечо. Крепко сжимает. Так, что рубашка на плече рвется.

Только я ни хрена не чувствую.

Мертвое это тело. Не живое. На хрена оно вообще осталось? На хрена все? Теперь? Когда ее нет?

– Ты так свихнешься. С ума сойдешь. Ты когда последний раз ел? Или выходил из номера?

– Идите на хрен. Оба. Свихнусь? Так не мешайте мне сходить с ума!

– Давид. Так нельзя. Нельзя, на хрен, понимаешь? Ты сутками напролет сидишь здесь и пьешь. Уже виски в стране не осталось. И… Прекрати уже смотреть эту запись бесконечно!

Арман подходит к ноуту. Пытается его вырубить.

Но слышит мое звериное рычание и дергается. Отступает.

– Все. Я не трогаю. Не трогаю, Давид. Но, твою мать! Прекрати это смотреть! Просто. На хрен. Прекрати!

Только взрыв.

Я ставлю его на повтор. Снова и снова.

Камеры внешнего наблюдения у общежития взорвались. Только вот это и осталось.

Я миллион раз увеличивал картинку.

Пытаюсь убедиться, что это не она.

Ее не было в той машине!

Не было и быть не могло! Она туда не садилась!

Какого хрена вообще моей девочке садиться в какую-то чертову машину? А перед этим приезжать в какую-то, на хрен, поганую общагу?

И вся остальная хрень.

Что она сбежала от охраны. Провела ночь…

В отеле. В номере, записанном на Шамиля Сабурова. Что он ее там ждал. Там даже его часы