Покидавшие Цароссу встали в круг держась за руки. В центре стоял Борис с Алей.

Раздался гул. Появился прозрачный столб, наполненный паром и скрывший внутри себя бывших пленников, высоко в небо ударил фонтан и тут же обратился в голубые сталактиты. Драгоценные камни, сверкая в лучах солнца, засыпали поверхность холма.

От ярких солнечных лучей и блеска драгоценных камней первый магистр зажмурился, а когда открыл глаза вновь, все исчезло, лишь кое-где местами мерцал рассыпавшийся бисер.

«Прощайте, прощайте навеки!»

Слегка ссутулившись и с поникшей головой, мужская фигура направилась к саням, укрытым в кустах. Алексей, укутавшись в овчину, сел в них и запустил механизм движения. Скользя по заснеженной дороге, первый магистр углубился в свои мысли, даже не подозревая, что разлетевшиеся во все стороны драгоценные камни плотно заполнили собой все пустоты саней.

«Мне нужно торопиться во дворец».

Григорий Соболев с детства был приучен к дисциплине и порядку. Став императором, он понимал, что жизнь дворца должна быть строго регламентирована, и в связи с этим отдал Указ о создании подразделения, отвечающего за организацию и проведение придворных церемоний, торжеств — Церемониальная часть.

С раннего утра служащие части занимались подготовкой зала для судебного заседания. Несколькими днями раньше ими же были составлены списки приглашенных на суд и разосланы церемониалы.

Ровно в полдень двери зала распахнулись, и в него вошли первый магистр, глава тайной канцелярии, двенадцать советников, судьи, дознаватели, писцы и слушатели.

Григорий задумчиво смотрел на входящих: сегодня непростой день во всех смыслах.

Подданные склонили головы перед императором в приветствии.

— Все ли в добром здравии и ясном уме? — задал вопрос император.

— Да, государь.

— Тогда начнем.

Присутствующие заняли подготовленные для них места, в виде специальных сооружений для публичных слушаний: за длинным столом покрытым красным сукном, разместился Горностаев, двое судей; выше их на ряд — несколько дознавателей и писцов; на самом высоком ряду  заняли места  первый магистр и двенадцать советников.

Помимо этого, в зале находилось двадцать шесть стражников для охраны императора и первых лиц.  Сегодня они вооружены антимагическим оружием, блокирующим любое магическое воздействие.

Часть зала особо приковывала к себе внимание: четыре чугунных столба, соединенных цепями, затянуты мерцающей магической сеткой, внутри которой стояли грубые деревянные лавки для подсудимых.

Начальник Церемониальной части ударил стальной тростью об пол.

Это был сигнал открытия судебного заседания.

Главный стражник охранного подразделения прокричал:

— Подсудимых Сливовых — Матвея, Степаниду, Василия, Петра, Ивана — Морозову Алевтину и Филиуса фон Рокнейма   — в зал!

Первым стражники ввели Филиуса фон Рокнейма.

Мужчина шел с гордо поднятой головой и презрительным взглядом, он чувствовал себя уверенно и не допускал мысли о том, что есть хоть какие-то доказательства его вины. Перед тем, как войти в магическую сетку, он с напускным почтением склонил голову перед императором.

Тайный советник с осуждением смотрел на мужчину, закованного в магические кандалы:

«Как смеет он вести себя столь надменно после совершенных преступлений? Или он даже не подозревает, что суд располагает многочисленными доказательствами его вины!»

Размышления Федора Ивановича были прерваны какой-то шумихой за дверями зала:

— Ваше Величество, разрешите обратиться! — начальник охраны склонился в поклоне перед императором.

— Говори! — властно разрешил Григорий.

В зале пробежал гул встревоженных голосов: «Что случилось?»

— Государь, в тюремных камерах чрезвычайное происшествие!

— Кто-то из Сливовых умер?

— Хуже — они бесследно исчезли, несмотря на многочисленные охранные устройства! Еще несколько часов назад арестованные были в камерах, мы просмотрели информацию на тепловом табло, а потом человеческое тепло перестало наполнять его энергией.

Император молчал.

Соболев почувствовал необъяснимую легкость на сердце: исчезновение узников снимало с его плеч вынесения приговора невиновным.

«Все что не делается — к лучшему. Надеюсь, что их не найдут».

— Тайный советник, дайте указание подчиненным о немедленном проведении расследования чрезвычайного происшествия.

— Ваше Величество, приказ уже отдан, узников ищут.

Алексей Федорович сидел в напряжении и не понимал, почему Григорий не обращается к нему, ведь только он один имел доступ к камерам.

— Первый магистр, когда последний раз вы видели Сливовых.

Мужчина вздрогнул, но в ту же секунду взял себя в руки.

— Государь, вчера. Состояние здоровья Петра и Степаниды — критическое. Все арестованные находились под блоком магического дара, лишенные возможности видеть и слышать.

— Подготовьте письменный отчет о всех ваших посещениях и передайте его в                   Тайную канцелярию.

— Слушаюсь, — с почтением произнес мужчина, стараясь сохранять спокойствие.

Император внимательно посмотрел на первого магистра — как-то он слишком уж спокойно выглядел…

— Продолжим, — произнес Соболев.

Наступившую тишину в зале нарушил судебный секретарь:

— Филиус фон Рокнейм! Встать! Вы обвиняетесь по двенадцати пунктам тяжких преступлений против императора и жителей Цароссы!

Горностаев развернул магический фолиант и зачитал двенадцать пунктов обвинения подсудимого.

— Вам есть, что сказать в свое оправдание? — обратился он к Филиусу.

Тот высокомерным взглядом обвел присутствующих в зале:

— Не признаю вины, все это наглая ложь, сфабрикованная Сливовыми!

— Вы ошибаетесь, они здесь ни при чем. Именно вы повинны во всех несчастьях этой семьи. Государь, дозвольте зачитать факты проведенного расследования.

Григорий кивнул Тайному советнику в знак одобрения просьбы.

Глас негодования и осуждения прокатился по залу.

— Кроме этого, мы располагаем неопровержимыми доказательствами вашей вины, — продолжил Горностаев. — Внести сферу!

Алексей Федорович не мог прийти в себя, чувство благодарности наполняло его душу к Тайному советнику: «Этот человек мог стать надежным другом!»

Служащие церемониальной части внесли подставку с коробкой-кубом из синего бархата. Тайный советник извлек сферу и погрузил ее в серебряную чашу.