С хрустом разложилась в руке позолоченная пружинная дубинка, и Джош размахнулся от души, дубинка полетела по круговой траектории, целясь наглецу в голову. От первого удара незнакомец ушел – поразительно легко, надо сказать, ушел, Джош, не медля, ударил обратным ходом, целясь на сей раз ниже, по корпусу, – и тут незнакомец принял странную, дикую позу, чуть ли не перегнулся пополам, упираясь руками в асфальт и выставив вверх ногу. Что произошло, Джош не понял – просто рука как-то враз потеряла чувствительность, а дубинка вылетела из ослабевших пальцев и влетела в салон ближайшего лимузина «Линкольн», с треском пробив стекло.

Негр остановился, с изумлением поднял руку к лицу и убедился, что она по-прежнему у него есть, но от локтя он ее совершенно не чувствует…

– Второй позицию занял! Есть цели! Первая ведет себя враждебно, «принц» держится. Вторая не проявляет себя. Запрашиваю разрешение уничтожить цель один.

– Красный свет! Продолжать наблюдение. При появлении огнестрельного оружия – огонь на поражение!

– Вас понял…

Сплюнув, снайпер Секретной службы, который уже успел откинуть широкий люк в крыше черного «Шевроле Субурбана», второй машины охраны, и занять позицию для ведения огня, пошевелил цевьем винтовки, красная точка в прицеле легла точно по центру затылка чернокожего громилы. В руках у снайпера была сделанная по индивидуальному заказу, неавтоматическая снайперская винтовка с глушителем, и с такого расстояния он мог попасть в любую клетку человеческого тела на выбор. Это так просто – палец ложится на спусковой крючок, легкое движение – и мозги черномазого придурка на асфальте. Несмотря на повсюду насаждаемую политкорректность, в правоохранительных органах САСШ она приживалась плохо – вот и сейчас снайпер совершенно не хотел поинтересоваться у бандита, достаточно ли ему мама уделяла внимания в детстве и не рано ли его высадили на горшок. Вместо этого он держал его под прицелом и искренне, до колик в животе, хотел, чтобы тот достал какую-нибудь игрушку из кармана, типа столь популярного среди бандитов «Сэтеди найт спешиал»[43]– тогда он дожмет спуск, и мозги этого урода разлетятся по всей стоянке. Во всем плохом есть что-то хорошее – по крайней мере, он узнает – есть ли у этого ублюдка мозги.

– Ты… Сукин сын…

Вообще, Джош говорил мало, процесс говорения ему большого удовольствия не доставлял, но сейчас он высказал все, что думает о противнике. И снова ринулся в атаку.

Атака кончилась худо. Наглец опять ушел от удара куда-то вниз – он был подвижным, как вода, и в следующую секунду Джошу показалось, что его в причинное место боднул бык. Он согнулся, зашипев от боли, а потом словно небо обрушилось ему на голову.

Хорхе Альварадо стоял в стороне, лишившись дара речи и наблюдая за поединком. И только когда тело чернокожего гиганта бессильно распласталось на грязном бетоне, ярость охватила его, захлестнула, подобно приливу.

– Ты… Я… Я Хорхе Альварадо! Тебе не жить! Сука, тебе не жить!!!

Незнакомец просто смотрел на Хорхе Альварадо, стоящего в нескольких метрах от него и изрыгающего ругань вперемешку с угрозами. А потом он сплюнул себе под ноги, повернулся и, ничего не говоря, направился к своей машине…

Ярость… Ярость заставляет людей совершать самые безумные поступки. Даже слабый духом человек может броситься на изрыгающий свинец пулемет, если в его душе горит пламя ярости…

Точно такая же ярость поднялась в душе молодого Альварадо – он впервые в жизни встретил противника, который его не просто публично унизил – он его ни во что не ставил. Его, хозяина города…

Альварадо огляделся, увидел лежащий на земле камень… И, подхватив его, ринулся вдогонку за уходящим к своей машине чужаком.

– Внимание, у объекта два камень! Объект два пытается ударить «принца» камнем…

Не договорив, снайпер положил палец на спусковой крючок винтовки, прицелился. Для себя он наметил – как только объект приблизится к «принцу» на расстояние удара камнем, он выстрелит. И плевать, что потом придется отписываться…

Но когда снайпер уже потянул спусковой крючок винтовки, когда до выстрела осталось еще микронное усилие – обстановка резко изменилась. «Принц», человек, которого все охраняющие его агенты уже успели зауважать, вдруг сместился в сторону, пропуская мимо себя удар, развернулся, хлестким пинком придал второму бандиту дополнительное ускорение – и тот с истошным криком врезался в борт лимузина. Гулкий удар кости об металл был слышен даже здесь, в машине охраны…

– Жестко… – агент Малруни не удержался и прокомментировал свои впечатления в эфире, хотя это было непрофессионально, – машина два, отправляетесь за «принцем», как только он отсюда уберется. А мы тут задержимся – и кое с кем потолкуем…

Черный «Хорьх-Купе» шел по серпантину жестко, гоночная подвеска передавала пассажирам все нюансы не совсем ровной дороги – зато скорость, с какой немаленькая машина преодолевала крутые виражи дороги, была просто поразительной…

– О’кей… Давай остановимся и поговорим. – Моника пыталась прийти в себя от увиденного. – Вон там будет смотровая стоянка. Давай остановимся и поговорим, – повторила она.

Пожав плечами, незнакомец плавно сбросил скорость. Большое, с резкими, но обтекаемыми формами кузова купе послушно зарулило на небольшую площадку со смотровыми подзорными трубами – с нее был прекрасно виден город. Приглушенный рокот мотора сменился едва слышным шуршанием.

– О’кей… – Моника давно уже не сталкивалась с ситуацией, в которой она не знала, что говорить. – Это было круто. Как ты их так?

Она и в самом деле ничего подобного не видела. В Голливуде снимали много боевиков, в двух из них снималась и она. Один из них был про мастеров ниндзя – там герои прыгали выше дома, бегали по стенам и с истошными криками колотили друг друга почем зря. Но она была актрисой и знала, как ставятся подобные трюки. Для этого фильма, к примеру, выстроили комнату, в виде куба двадцать на двадцать на десять, все грани которого изнутри были покрыты однотонной зеленой краской с разметкой для компьютерной программы обработки изображений. Каскадеры летали на тросах такого же цвета, каждый удар репетировали чуть ли не по нескольку часов, а потом кудесники из фирмы компьютерной обработки киносцен накладывали нужный антураж в виде отдельно снятых пейзажей и совмещали обе эти картинки.

А тут никаких криков «Банзай!» и эффектных жестов – одно, максимум два движения – и человек, причем вдвое больший по размерам, лежит без сознания.

— Это сават.

– Что?

– Сават. Французское искусство рукопашного боя, его у вас здесь еще называют французским боксом, но это неправильно. Оно рождалось на парижских улицах, в реальных схватках и поэтому очень эффективно.