У нее в голове сделалось пусто. Все мысли – прошлые, настоящие и будущие – были вытеснены нахлынувшим чувством. Тело, воспрянувшее к жизни, обмякло. Голова пошла кругом, медленно и без единой мысли, как если бы она только что сделала добрый глоток хорошего вина.

Шелби ощутила запах душистого мыла, кожи и гиацинтов, цветущих в вазоне на той стороне тротуара. И услышала, как из ее горла исторгся звук блаженства.

Он отпустил ее так же мягко. Глаза смотрели ей в глаза в напряженном ожидании.

– Я так и думал, – прошептал он.

Она вдруг поняла, что не чувствует под собой ног, и чуть было не посмотрела вниз, чтобы убедиться, что они на месте. – Я должна ехать.

– Пока.

– Кэлли, попрощайся!

Малышка смешно помахала рукой.

– Пока, Грифф. Пока!

Тот помахал в ответ, а Шелби закрыла дверь. Сунув руки в карманы, он наблюдал за ней и невольно усмехнулся, видя, как она пошатывается. Самую малость.

Когда она, немного повозившись, завела машину и отъехала, он помахал вслед еще раз.

Да, определенно это был лучший момент сегодняшнего дня. Надо будет поскорее это повторить.

Домой Шелби ехала с удвоенной осторожностью. У нее и впрямь было чувство, словно вместо стаканы колы в пиццерии она выпила бутылку вина. Хотелось снова заурчать от удовольствия – этот звук словно эхом вторил порхающим у нее в животе бабочкам.

Дома Кэлли возбужденно пересказала бабушке с дедушкой подробности своего свидания.

– А в субботу мы пойдем на свидание с мороженым!

– Правда? Что ж, это уже серьезно! – Ада-Мей задумчиво посмотрела на Шелби. – Может, дедушке пора спросить у этого мальчика, каковы его намерения?

– И его виды на будущее, – добавил Клэйтон.

– Я их дуэнья, – весело бросила Шелби. – Ой, я же виделась с Джонни Фостером! Правда, поговорили на бегу, у них там работы невпроворот. Это как раз он тесто крутил. Приготовил нам волшебную пиццу, правда, Кэлли?

– Угу. И еще Грифф сказал, что я могу летать верхом на драконе, а он хочет убить… мама, кого?

– Кажется, чудовище.

– Он его убьет! До смерти! А потом мы поженимся!

– Чувствую, это была всем пиццам пицца, – прокомментировал Клэйтон.

– Ты, дедуль, можешь быть королем, а бабуля – королевой. – Девочка кругами носилась по комнате, вертелась, скакала. – И Клэнси тоже может прийти! – Она обняла старого пса. – Я буду в красивом платье, потом скажут: целуйте невесту! Грифф щекотно целуется. Правда же, мама?

– Я…

– Да что ты говоришь? – Ада-Мей усмехнулась.

– Угу! Мама, а суббота скоро?

– Довольно скоро. – Шелби подхватила Кэлли и покружила вокруг себя. – А теперь мы с тобой пойдем наверх. Тебе надо искупаться, а уж потом загадывать всякие желания на сон грядущий и выходить замуж за прекрасных принцев.

– Ладно.

– Давай поднимайся и сложи одежду в корзину. Я сейчас тоже приду. – Кэлли побежала к лестнице. – Она чудесно провела время, – повернулась Шелби к родителям.

– А ты?

– Было славно. Он с ней так хорошо ладит! Но у меня для вас есть другая новость. Мне позвонили: дом продан!

– Дом? – В первый момент Ада-Мей не поняла, потом опустилась в кресло, и в глазах ее мелькнули слезы. – Ой, Шелби! Ваш дом на Севере? Я так рада! Так рада!

– Даже плачешь на радостях? – Шелби вытащила из кармана бумажный платок, пачку которых всегда носила с собой. – Я тоже всплакнула. Такой камень с плеч! – К ней шагнул отец и обнял, а она повернулась и прижалась к нему. – Я считала, что знаю, какой это для меня груз, поскольку я его долго на себе волокла. Но теперь, когда я от него избавилась, вижу, что это была непомерная тяжесть.

– С остальным мы тебе поможем. Мы с мамой все обговорили.

– Нет, пап. Не надо. Спасибо вам большое! Я вас люблю. – Шелби обхватила его за щеки. – Я сама справлюсь. Это будет не скоро, но я справлюсь. Мне это доставляет удовлетворение. Пора расплачиваться за то, что так долго плыла по течению, не задавала вопросов, позволяла другим за себя решать.

Она прижалась к отцу, улыбнулась матери.

– Самое худшее для меня теперь позади. А с тем, что осталось, я справлюсь. Но так хорошо знать, что, если вдруг прижмет, мне есть к кому обратиться.

– И никогда об этом не забывай!

– Даю слово. Пойду ребенка купать. У меня был удачный день, – проговорила Шелби, выпрямилась и подхватила сумку. – Очень удачный день!

Уложив Кэлли, она засела за свою ведомость. Надо, наверное, дождаться окончательного оформления сделки, но она решила, что у нее есть полное право испытывать оптимизм. Занеся в простыню продажу дома, она закрыла глаза и глубоко вздохнула.

Долг все равно оставался чувствительным, но, видит бог, он начинал приобретать реальные очертания.

Шелби решила, что худшее уже позади. А что впереди?

Она легла в постель и набрала Эмме-Кейт.

– Как пицца? – поинтересовалась та.

– Пицца была волшебная. Во всяком случае, в этом Грифф убедил Кэлли, так что она легла спать с улыбкой до ушей, приготовившись превратиться в принцессу верхом на драконе. А потом – сыграть свадьбу с Гриффом со всем блеском и размахом.

– Он с детьми ладить умеет. Мне кажется, в нем где-то живет маленький мальчик.

– Он меня поцеловал.

– Это тоже было волшебно? – деловито спросила Эмма-Кейт.

– У меня мозги до сих пор размягчены. Только не говори Мэтту! Он передаст Гриффину, и я буду чувствовать себя идиоткой. Не знаю, это оттого, что я так давно не целовалась, или он просто так хорошо это умеет.

– Мне говорили, что он это умеет.

Шелби улыбнулась и свернулась калачиком.

– А когда Мэтт тебя в первый раз поцеловал, у тебя мозги не размягчились?

– Они стали жидкими и потекли у меня из ушей. Звучит ужасно, но так оно и было.

– Мне так хорошо, так хорошо! Я уж и забыла, как это – когда тебе так хорошо. Мне просто необходимо было тебе позвонить. Я продала дом, и вдобавок меня целовали до потери пульса посреди главной улицы.

– Ой, Шелби, это же здорово! И то и другое! Но избавиться от этого дома! Я так за тебя рада!

– Теперь у меня забрезжил свет в конце тоннеля, Эмма-Кейт. Я хоть начинаю видеть, куда иду. Есть еще несколько ухабов, но я ясно вижу дорогу.

И частью этой дороги было то, что она могла теперь вот так свернуться на кровати и болтать со своей лучшей подругой.

Удачный день перерос в удачную неделю. Она упивалась ощущением радости и полноты жизни. Она работала, сама зарабатывала себе на жизнь.