– Прошу вас, продолжайте, мисс Трант. Мне хотелось бы понаблюдать за ходом урока.

Я была преисполнена решимости скрыть от графа свое беспокойство.

– А теперь, – сказала я, – перед вами сторожевая башня. Пожалуйста, Фриц, скажи это по-английски.

Фриц слегка запнулся, но в принципе удовлетворительно справился с вопросом.

Затем я попросила по-английски Дагоберта показать, где находятся казармы, и рассказать об их обитателях. Дагоберт очень интересовался солдатами, и я чувствовала, что здесь он не подведет меня.

Я попросила Лизель показать мне большой колокол и рассказать, когда он звонит.

Они запинались на каждом шагу, я продолжала урок, но, честно говоря, дети были далеко не на высоте. Дагоберт хвастался, Фрии нервничал, а Лизель просто выглядела глупышкой. Граф наблюдал за всем, этим с высокомерной улыбкой. Я видела, что урок не произвел на него хорошего впечатления.

– Вам придется как следует потрудиться, – сказал он, – если вы захотите быть представленной ее величеству королеве Виктории, когда она соблаговолит посетить нас еще раз.

– Она собирается снова приехать, сэр? – спросил Дагоберт.

– Да нет же. Она была в Германии несколько лет назад. Вряд ли можно ожидать многого от сильных мира сего. Не сомневаюсь, что мисс Трант рассказывала вам, что ее страна – самая большая в мире, а по сравнению с ней бедное маленькое государство...

Дагоберт уставился с открытым ртом на меня, а Фриц, пробормотал, заикаясь:

– М... мисс Трант не рассказывала нам этого. Она... ей нравится наша страна.

Меня тронула эта попытка оказать мне помощь. Я резко сказала:

– Я приехала сюда учить не политике, господин граф, а английскому языку.

– Естественно предполагая, что весь мир признает и без подсказок от ее подданных превосходство Великобритании.

– Вы делаете нам большой комплимент.

– Полагаю, что вы также оказали нам большую честь, разрешив королеве взять в мужья принца из одной из наших династий.

– Это соединило наши страны.

– И предоставило большие выгоды.

– Вероятно, обеим сторонам.

– Вы очень любезны.

– Общественная жизнь только выигрывает от этого.

– Даже, если эта любезность неискренна?

– Я стараюсь говорить, что думаю.

– Или увиливать от ответа, если это невыгодно. Полагаю, что это старый добрый английский обычай.

– Мне думается, это часто считают дипломатией. – Я взглянула на часы.

– Пастор Крац ждет вас, – сказала я детям. По их удивлению я поняла, что без разрешения графа мы должны были оставаться на местах, а пастор Крац ждать все утро, если необходимо.

Я встала, и, к моему удивлению, граф, тоже поднялся со стула.

– Вы говорите по-немецки лучше, чем учите по-английски, – сказал он.

– Не стоит делать поспешные выводы, – ответила я. – Мой немецкий мог бы быть получше, и я надеюсь, что через несколько недель ваши дети будут без усилий болтать по-английски.

Взяв Лизель за руку, я пошла к двери. Граф последовал за мной, за ним вышли мальчики. Пастор Крац уже ждал нас в классной. Я вошла в класс сказать ему пару слов, вслед за мной в комнату вошли дети.

Когда я вернулась, графа уже не было.

Встречи с ним беспокоили. Критическое отношение к моим занятиям не могло скрыть интерес графа ко мне, как женщине. Наша болтовня забавляла графа. Я всегда могла постоять за себя в таких беседах, а в особых случаях ощущала даже прилив сил. Мне нравились эти словесные баталии. Не была исключением и сегодняшняя перепалка, ибо я не считала себя побежденной.

Я догадывалась, что должно произойти. Граф увлекся мною. Возможно, он находил меня не похожей на других встречавшихся ему женщин. Прежде всего я была иностранкой, и ему хотелось покорить меня частично по этой причине. Несомненно, его поразило достоинство, с которым держалась наша королева при посещении Кобург-Саксонш, Ляйкенгена и других соседних государств – а кого бы это не поразило? Никогда еще столь изящная миниатюрная женшина не держалась с таким королевским величием. В тех немногих случаях (а она редко показывалась перед подданными после смерти принца-консорта, став затворницей) меня всегда поражала именно эта черта королевы. Мне было известно, конечно, о ее посещении Германии после смерти мужа, и легко было представить то впечатление, которое производило ее естественное, полное королевского достоинства поведение на окружающих, в особенности таких, как граф. Более того, она была великой королевой растущей империи, а он всего лишь племянник герцога небольшого государства. Как он упивался бы властью в ее положении! Он не мог не видеть, что такое величие было естественным проявлением ее состояния.

Графа нетрудно было разгадать. И его намерения соблазнить меня также были очевидны. Он выдавал себя полностью. Он был готов немного повременить, но только самую малость. Первоначально мой отпор мог ему даже понравиться, но ненадолго. Я подумала о прекрасных оленях: уничтожение самых быстроногих животных и поимка их в сети должны были приносить ему наслаждение. Но скоро ему надоест погоня, и он рассердится. Тогда он придерется к чему-то и уволит меня. Так случилось с одной из моих подруг по учебе в Даменштифте, на редкость хорошенькой, но увы, без средств. Хозяин дома, куда она поступила в гувернантки, стал преследовать ее, и первоначально ее отказ доставлял елгу удовольствие. Очень скоро ей пришлось искать другое место, и с очень скромненькой характеристикой.

С появлением графа жизнь очень усложнилась.

В Рандхаусбурге был прекрасный сад, окаймленный густыми елями, с фонтаном в центре лужайки и белыми скамьями. Раз в неделю дети приходили сюда учиться стрельбе из лука и огнестрельного оружия. С одной стороны сад круто обрывался вниз, но густые ели надежно закрывали обрыв, даже Лизель разрешали здесь гулять одной. Вскоре это место сделалось для меня любимым, я часто приходила сюда отдохнуть и собраться с мыслями. В то утро, захватив с собой несколько книжек, я намеревалась поработать над тематикой следующих уроков, а так же обдумать сложившуюся ситуацию и решить, не пора искать место в Даменштифте.

Я сидела спиной к маленькой калитке среди елей, когда услышала звук зашелки. Инстинктивно я поняла, кто пришел.

– Ба, мисс Трант.

Он сделал вид, что удивлен встрече со мною, хотя я знала, что его приход был не случайным.

– Вы не будете возражать, если я посижу, с вами? – спросил он с иронией, которую я решила не замечать.

– Пожалуйста, садитесь, если желаете.

– Прекрасный сад, – продолжал он.

– Да, очень красивый.

– Рад, что он вам нравится. А что вы думаете о нашем маленьком Клоксбурге?