Я торопливо орудовал своим кинжалом, выковыривая из стены камень за камнем, и наконец сумел освободить проход, достаточный для взрослого человека.

Пробравшись в застенок, я бросился к госпоже графине, надеясь спасти ее.

Но — увы — помощь моя запоздала: несчастная женщина не перенесла своих страданий и умерла.

Но, даже умирая, не забыла она о своем ребенке, о невинном младенце. Перед смертью приложила она его к груди, дабы дитя могло насытиться материнским молоком.

Благодаря этому ребенок был жив и здоров.

Я бережно отнял младенца от мертвой груди и закутал в свой плащ. Бедное дитя тихонько заплакало, как будто поняло, что навсегда лишилось родной матери.

Мне же ничего не оставалось, кроме как оплакать несчастную графиню и спасти ее ребенка.

Я вынес его из застенка, прижимая к груди как драгоценнейшую ношу, и снова заложил камнями проход, дабы ни у кого не зародилось подозрения, что воля графа была нарушена. Младенца же я отнес знакомой женщине, здоровой и добродетельной, которая как раз незадолго до того лишилась собственного ребенка.

Я отдал этой женщине все деньги, какие сумел скопить на службе графа, и она согласилась выкормить и воспитать ребенка, пока он не войдет в возраст.

При этом я взял с нее слово, что она никому не расскажет историю этого несчастного младенца, ибо я боялся за его жизнь. Добрая женщина поклялась в этом всем, что для нее дорого. Мальчика крестили под именем Манфреди. Я не хотел, чтобы он носил имя отца, отца, который убил его мать.

С тех пор прошло много лет.

Имение и титул господина графа унаследовал его младший брат, тем самым он собрал плоды своего злодеяния. Притом нет в нем ни благородства, ни доблести старшего брата, но только жестокость и коварство. Ребенок же, которого я отдал на воспитание кормилице, вырос крепким и здоровым.

Кормилица та устроилась в услужение к некоему небогатому дворянину, сеньору Темпо. У того дворянина был маленький сын примерно того же возраста, что ребенок, коего воспитывала кормилица. Мальчики подружились и часто играли вместе.

Случилось так, что единственный сын того дворянина умер от вредоносной лихорадки. Супруга дворянина была безутешна, и дабы несколько смягчить ее горе, муж ее решил усыновить того мальчика, который рос вместе с их родным сыном. Он дал мальчику свое благородное имя и воспитывал как собственного сына, обучал его грамоте, языкам и прочим наукам, кои необходимы молодому человеку из благородной семьи. Теперь мальчика звали Манфреди Темпо.

Надо сказать, что мальчик проявил немалые способности и привязался всей душой к своим приемным родителям, отплатив им за доброту.

Мальчик вырос, со временем он поступил на службу и многие годы спустя благодаря своим способностям стал секретарем нынешнего нашего дожа.

Итак, я вижу, что его благородное происхождение, в конце концов, проявило себя, и он занял положение, достойное потомка графов Контарини».

На этом рукопись обрывалась.

Старыгин хотел положить ее на прежнее место — в тайник внутри обложки фолианта, но тайник этот никак не желал закрываться, рукопись выпадала из него. Тогда Дмитрий подумал, что следует сказать о найденном им документе служителю архива. Он подошел к двери и нажал кнопку вызова.

На этот звонок, однако, никто не пришел.

Старыгин толкнул дверь — и она открылась.

Свернув рукопись в трубку и положив ее в карман, Старыгин вышел в коридор и окликнул служителя:

— Синьор! Синьор! Я закончил свою работу!

Вместо ответа в глубине коридора раздался какой-то странный звук — то ли стон, то ли вскрик. Заподозрив неладное, Старыгин пошел в направлении этого звука.

Вскоре он оказался возле полуоткрытой двери.

Старыгин попытался открыть эту дверь, но что-то мешало этому, словно дверь во что-то упиралась.

Дмитрий толкнул дверь сильнее и кое-как протиснулся в образовавшуюся щель.

За этой дверью обнаружилось большое, ярко освещенное помещение, полностью заставленное стеллажами, на которых располагалось множество старинных томов в кожаных переплетах, а также свернутых рулонами географических карт и чертежей.

Опустив глаза, Дмитрий увидел, что мешало ему открыть дверь: на полу перед самой дверью лежал тот самый служитель архива, который незадолго до того привел его в подвал и привез на тележке старинный фолиант.

Глаза его были полузакрыты, однако он дышал. Наклонившись и пощупав его пульс, Старыгин убедился, что служитель жив и только потерял сознание, видимо, от удара по голове — на темени у него на глазах вспухала солидная шишка.

Выпрямляясь, Старыгин боковым зрением заметил какое-то движение у себя за спиной. Он резко отшатнулся в сторону и развернулся в прыжке, сам не ожидая от себя такой прыти.

Над бесчувственным телом архивиста стояло странное существо, в первое мгновение показавшееся Старыгину похожим на огромную летучую мышь. Правда, тут же он понял, что это — человек в маскарадном костюме, в черном шелковом плаще, треугольной шляпе и жуткой маске Чумного Доктора.

Тот самый человек, которого он видел в таинственной церкви. Тот самый, чей разговор с Анджелой Контарини он случайно подслушал в одном из залов музея Коррер.

В руках у этого зловещего незнакомца была короткая тяжелая дубинка — должно быть, этой дубинкой он оглушил архивиста, и сам Старыгин чудом увернулся от ее удара.

— Ловко! — прокаркал незнакомец. — Неплохо для реставратора! Можно подумать, что ты занимался не реставрацией живописи, а восточными единоборствами. Но твоя ловкость тебе не поможет. Отдай мне то, что ты нашел, — и можешь отправляться на все четыре стороны. Иначе же ты не выйдешь из этого подвала.

— Кто вы такой? — спросил Старыгин, незаметно отступая и в то же время не спуская глаз с противника.

Он не рассчитывал на ответ — скорее, просто тянул время, чтобы оглядеться и найти какой-нибудь выход.

— Тебе до этого нет дела! — прокаркал черный человек. — Я сказал — отдай мне то, что ты нашел, и я тебя отпущу!

— Я готов обсудить условия, на которых вы это получите…

— Никаких условий! Отдай — и все! — И черный человек шагнул к Старыгину, поднимая свою дубинку.

Но Дмитрий не зря тянул время.

Он заметил валявшийся на полу фолиант и ловким футбольным пасом послал его под ноги незнакомцу. Тот споткнулся о тяжелую книгу, едва не упал и потерял долю секунды. За эту драгоценную долю секунды Старыгин успел отскочить в сторону и скользнул в проход между двумя рядами стеллажей.

— Браво! — прохрипел незнакомец в черном. — Не ждал от вас такой прыти! Но вам все равно придется отдать мне свою находку. Из этого подвала есть только один выход, и вам к нему не пробраться мимо меня. Так что лучше сделайте то, о чем я вам говорю, вы только сбережете свое и мое время…