И тут подул легкий ветерок. Паруса расправились и «Шахин» начала набирать ход, взяв курс в сторону пролива Отранто. И лишь когда Анкона скрылась за горизонтом, изменила курс в направлении Венеции. Старший офицер, наблюдавший за этим маневром, поинтересовался дальнейшими планами.

— Теперь нанесем визит венецианским синьорам, мон капитан?

— Да, месье Жан. Здесь мы всю дичь распугали, и какое-то время возле Анконы будет тихо. На то, что они поверят, будто мы ушли на юг к выходу из Адриатики, я особо не надеюсь. Так, сделали крюк на всякий случай. Поэтому сейчас сменим район охоты. Думаю, перевозки между Венецией и Триестом возобновились после нашего долгого отсутствия.

— А Вы заметили, что нас ждали? И они были г о т о в ы?

— Заметил. И не удивляюсь этому. Было бы наивно считать, что противник не сделал правильных выводов из анализа наших действий, и не попытался разработать тактику противодействия. А ведь у папистов за малым не получилось. Нас спасли новые пушки и мастерство Бахира. Штиль в зимней Адриатике — необычайно редкое явление, и именно нам «повезло» на него нарваться в самый неподходящий момент. Поэтому, теперь действуем крайне осторожно, и стараемся топить врага с большой дистанции, не входя в зону действия его артиллерии. Неизвестно, что венецианцы придумали. У них флот все же гораздо серьезнее, чем у Папы.

— Значит, теперь никакого абордажа?

— Да. Абордаж исключен. Лично я бы сделал целую флотилию кораблей-ловушек, очень привлекательных для абордажа. С внешне слабым вооружением, но с очень многочисленными и хорошо вооруженными командами. Чтобы гарантированно поймать таких шустрых малых, как мы. Уверен, что венецианцы тоже до такого додумались.

— Жаль… Как вспомню, сколько на «Санта Лючии» взяли…

— Не жалейте, месье Жан. «Санта Лючия» — никакой не контрабандист. Вы разве этого до сих пор не поняли? Мы случайно влезли в дела сильных мира сего. Простой контрабандист такие суммы не возит. И чем позже информация о нашем участии в этом деле уйдет на сторону, тем лучше. Не хватало нам в Дубровнике еще каких-то серьезных врагов нажить. О которых мы ничего не знаем. Когда вернемся, составите мне компанию? Может быть, удастся снова выйти на этого Винсента Дюпре? Вы ведь единственный знаете его в лицо.

— С превеликим удовольствием, мон капитан!!! Только я лично этой гниде кишки выпущу!

— Не возражаю. Но только после того, как я с ним побеседую. А потом делайте с ним, что хотите.

— Благодарю, мон капитан!

То, что венецианцы даром время не теряли, и подготовились к продолжению действий турецкого флота на своих коммуникациях, стало ясно уже на следующий день. Но увы, синьоров подвела шаблонность мышления. Когда на следующее утро с палубы «Шахин» увидели полакр под венецианским флагом и сделали предупредительный выстрел с большой дистанции, там сразу же бросились убирать паруса и вскоре легли в дрейф. Но вот со спуском шлюпок не торопились. «Шахин» убавила паруса и осторожно приближалась к противнику, заходя со стороны носа. Видя, что команда «купца» явно не собирается покидать свой корабль, хотя ничто этому не мешает, Иван приказал открыть огонь на поражение. Он не стал входить в зону действия вражеской артиллерии, а снова пустил в ход новое оружие. Первый же снаряд угодил в скулу венецианского «купца», вызвав сильный взрыв, разворотивший борт до самой палубы. Второй снаряд попал еще удачнее — как раз в районе ватерлинии возле фок-мачты. На этот раз взрыв проделал большую подводную пробоину, в которую сразу же хлынула вода. Полакр стал оседать носом и заваливаться на борт, а на его палубе воцарилась паника. Причем все, кто наблюдал за этим с палубы «Шахин», были удивлены огромному количеству людей на «купце». Поскольку он погружался довольно быстро, шлюпки спустить не успевали. Удалось спустить лишь небольшой капитанский ялик с кормы, который тут же перевернулся от пытавшихся забраться в него людей. На «Шахин» с удивлением наблюдали за происходящим и гадали, в чем же дело? Выдвигались разные версии. Старший офицер предположил перевозку войск, поскольку на обычных пассажиров эта толпа была мало похожа. Но Иван, сам того не зная, фактически разгадал план противника.

— Не думаю, месье Жан… Ведь эта посудина шла на юг, куда там везти войска? Если бы в направлении Венеции, или Триеста, тогда возможно. Но на юг… Скорее всего, нас хотели поймать на «живца». Кораблик-то с виду «упитанный»… Идет в грузу… Да и пушек на нем не очень много…. Очевидно, синьоры решили, что мы не устоим перед искушением пограбить. И в итоге нарвемся на многочисленную и хорошо вооруженную абордажную команду. По себе о нас судят, мерзавцы.

— А ведь похоже… Что делать будем, мон капитан? Кого-нибудь из воды выловим?

— Обязательно выловим. Но сначала пусть это корыто утонет…

Ждать пришлось недолго, и вскоре первые пленники, трясущиеся от холода, были подняты на палубу «Шахин». В этот раз повезло, удалось сразу же выловить «крупную рыбу». В числе поднятых из воды оказались капитан, командир абордажной команды и его заместитель. От них и удалось узнать о подготовленных «сюрпризах». Выяснив все, что хотел, Иван снова приказал «высадить» пленных туда, откуда их недавно взяли, при этом сказав на прощание.

— Берег недалеко, и вы имеете шансы до него добраться. Передайте своему начальству следующее. Если оно решило действовать такими иезуитскими методами, то и я теперь буду топить все встреченные корабли-«сюрпризы» вместе с командами, не давая никому шанса на спасение. На выкуп не надейтесь. Вас отпускаю только потому, чтобы кто-то смог передать мои слова. Счастливого плавания, синьоры! И не попадайтесь мне снова!

«Шахин» продолжила свой путь вдоль побережья на север, и на траверзе Кьоджи поймала еще одного «купца». Но этот оказался настоящим. Когда после предупредительного выстрела команда покинула обреченный корабль на шлюпках, «Шахин» отправила его на дно двумя снарядами. Канониры под руководством Бахира уже наловчились обращаться с новыми пушками, и теперь экономно расходовали боеприпасы. Покончив с очередной жертвой, «Шахин» продолжила путь, намереваясь снова навести порядок на маршруте между Венецией и Триестом.

С рассветом стало понятно, что ожидания подтвердились. Длительное отсутствие турецких кораблей в северной Адриатике привело к тому, что венецианцы вообще «страх потеряли». Многие «купцы» шли в одиночку, а не в составе конвоя. Появление «Шахин» вызвало панику. Здесь уже отвыкли от красного флага с белым полумесяцем на мачте. До полудня поймали четверых, из которых трое оказались настоящими добропорядочными «купцами», а вот четвертый — ловушкой. После предупредительного выстрела команда хоть и спустила шлюпки, положив корабль в дрейф, но уходить особо не спешила. А когда «Шахин», не делая попыток приблизиться, послала снаряд в корпус в район ватерлинии, и «покинутый» корабль начал тонуть, на его палубе неожиданно стало очень многолюдно. Очевидно, там понадеялись, что турки не устоят перед искушением пограбить трофей, с которого сбежала вся команда. Увы, реальность оказалась совершенно другой. Иван решил преподать урок венецианцам. Дождавшись, когда корабль противника скроется под водой, подошел почти вплотную, и открыл огонь картечью по тем, кто цеплялся за деревянные обломки и взывал о помощи. Причем все это происходило на глазах у тех, кто находился в шлюпках, и теперь прилагал все силы, чтобы сбежать. На шлюпках поставили паруса, и они быстро удалялись. Но уйти тихоходной шлюпке от быстроходной шебеки невозможно. «Шахин», покончив с теми, кто «сидел в засаде», без труда нагнала беглецов и двумя выстрелами картечью с малой дистанции утопила шлюпки. Спускать с рук подобные «новации» Иван не собирался. В чем с ним были солидарны не только турецкие моряки и янычары, но также и оба находившихся на борту француза. Но если старший офицер Жан Блондо, уже имевший богатый опыт как морских боев, так и многочисленных корсарских хитростей в Новом Свете, воспринял придумку венецианцев философски, то вот молодой второй офицер Пьер Дюрвиль, у которого еще не выветрились из головы понятия о рыцарстве, был возмущен до глубины души, не стесняясь в выражениях. На что старший офицер лишь посмеивался.