— Ты сама хотела. Разошлись бы тогда с миром, и дело с концом. А тебе обязательно надо было всю оставшуюся жизнь кого-то унижать. Надо было мстить за то, что жизнь тебя на любовь ограбила. Люда, я тебе клянусь, что все будет по-другому. Ты уже один раз помогла. Ты знаешь как, ты все можешь. Спаси меня, Люда!

Муж неловко хлопнулся на колени и затряс жирными щеками. Она присела рядом, на корточки, заглянула ему в лицо:

— Значит, ты бедности боишься? Как тогда боялся, так и сейчас боишься? Не хочешь сладкую супружескую каторгу на тарелку жидкого супа менять? Работать не хочешь? Если бы ты фирму здесь не завязал, я бы тебя сама в милицию отвела. Парень-то небось несовершеннолетний? Восемнадцати ему нет, да?

— Он испугается. Если того, другого, убрать, он испугается. С улицы мальчишка, приблудный.

— А что тот, второй?

— Я должен ему деньги передать. Завтра.

— Место и время говори.

Она распрямилась, подошла к столу и снова устало опустилась в кресло. Муж проворно поднялся, подскочил, нагнулся к ее уху и забормотал о том, что место уединенное, что шантажист мерзавец, что мальчишка исчезнет, как только его дружка убьют. А в крайнем случае, можно и его…

— Замолчи! — Она пальцами сдавила виски. Потом вздрогнула: — Якушев, уж не думаешь ли ты, что я сама?…

— Люда, а пистолет?

— Можешь его взять. Раз у тебя так все просто получается. Ну что, поедешь?

— Я?! Нет. — Он снова затряс жирными щеками.

— Тогда помолчи. Мы оба будем в офисе.

— А кто тогда?

Она молча придвинула к себе телефон.

— Убирайся из кабинета. Звони этому мужику и говори, что согласен. Что завтра привезешь в условленное место деньги. Потом зайдешь, и мы договорим.

Как только муж вышел за дверь, Люда вытащила из сумочки блокнот и открыла на нужной странице. Деловые люди — не то что ее бестолковый муж. Они деньги делают, а потому телефончик свой даже в самые интимные моменты жизни не отключают. И, услышав знакомый голос, Люда как-то очень успокоенно произнесла:

— Валентин? Это я, Ляля.

— Уже соскучилась?

— У меня проблемы. Сюрприз от любимого мужа. Встретиться сегодня сможем?

— Это так срочно?

— Очень. Именно сегодня. Сейчас…

2

Да, с ним ей было спокойно. Люда поняла это сразу, как только Валентин вылез из своей машины и пошел ей навстречу. В дорогом костюме и в галстуке он смотрелся совсем иначе, чем на отдыхе в курортном городе. Деловой человек, лицо жесткое, в глазах уже не жаркое солнце плещется, а сырые сумерки прохладного летнего дня осели густым туманом. Строг, деловит и замкнут. Тем не менее Валентин улыбнулся, нагнувшись, слегка тронул губами ее висок:

— Здравствуй.

— Не так давно простились, — жалко улыбнулась она.

— Ну и какой сюрприз преподнес тебе любимый муж?

— Любимый. — Люда вздрогнула. — Сволочь.

— Не понимаю. Что тебя возле него держит?

— Да теперь уже ничего. Чужие люди. Всегда были чужие. Но он дело погубить хочет. Мое дело, понимаешь?

— А почему он сам не может решить проблему? Почему просит женщину, тем более жену?

— Долго объяснять. Не об этом сейчас. Короче, его шантажирует один человек. Вернее, их двое, но второй так себе, мальчишка. Напугается и не будет лезть в это дело. А его приятеля надо убрать. Ты сам знаешь, почему нельзя платить шантажисту.

— Потому что один раз заплатить кому следует гораздо дешевле. Что ж, хорошо, что ты все правильно понимаешь.

— У тебя есть такой человек?

— Да, есть. Прибился ко мне один парень. Женщина его кинула. Любовь, понимаешь, неземная, а она оказалась воровкой. Чувства, Ляля, вещь опасная. — Он поморщился, осторожно взял ее за локоть, медленно повел по дорожке в глубину парка, где деревья тревожно шевелили влажной зеленой листвой. — Дождь сейчас опять начнется. Лето нынче гнилое… Так вот. Парню деньги нужны. Попросил у меня работу. Если с твоим делом справится, я ему еще заказы устрою. Твой клиент, как я понимаю, человек простой. Охраны у него нет, и фигура в обществе незаметная. Хлопот с ним быть не должно.

— Да-да. — Она заторопилась: — Завтра в восемь часов вечера он поедет из Зеленограда, где снимает квартиру, на электричке в сторону Москвы. Сядет в первый вагон, сойдет на следующей же остановке, которая называется платформа Малино. Место уединенное, дачники выйдут из электрички и вскоре разойдутся, а он будет стоять на платформе там же, где сошел, и ждать моего мужа с деньгами. Муж сказал, что приедет из Москвы тоже на электричке.

— А почему такое место выбрали? Нельзя было в Москве деньги передать?

— Это ты у Якушева спроси. Он, сволочь, как будто заранее на меня рассчитывал. Все устроил, осталось только пистолет мне в руки вложить.

— А ты бы выстрелила? — прищурился Валентин.

— Было время, могла.

— Ладно. Как он выглядит?

— Со слов мужа, высокий, худой, волосы длинные, темные, на затылке стянуты резинкой в хвост. На среднем пальце левой руки нет двух верхних фаланг. Одет обычно в джинсы и свитер, все вещи дешевые, с рынка.

— Достаточно. Высокий, худой мужчина возле остановки первого вагона по ходу движения в сторону Москвы. Завтра в восемь часов вечера.

Она вздохнула с облегчением:

— Деньги в машине. Сколько я тебе должна?…

…Он, не пересчитывая, забрал из ее рук сверток с деньгами. Они сидели в Людиной серебристой «Тойоте», по лобовому стеклу которой забарабанили первые капли дождя. Валентин почему-то не уходил, и Люда уже хотела было предложить ему свой зонт, подумав, что он боится испортить под дождем костюм, когда услышала:

— Не думал, что со мной это когда-нибудь случится.

— Что случится?

— Эта глупая история.

— Глупая? — удивилась она.

— Ладно, Ляля, не переживай. — Он положил руку ей на колено. — Мы теперь с тобой вроде деловых партнеров. Курортный роман закончился, начинается жизнь. А в жизни всегда есть место подвигу, как сказал классик, но нет места сентиментальным переживаниям, как давно уже решил для себя я. Надеюсь, что мы больше никогда не встретимся.

Он открыл дверцу, и Люда неожиданно для себя схватила его за руку:

— Подожди. Это все?

— Хочешь поужинать вместе? — усмехнулся Валентин. — Не выйдет. Теперь уже не выйдет. Ну все, прощай.

— Нет. — Она покачала головой.

Но он уже вылез из ее «Тойоты», не морщась, подставил лицо дождю и мягко захлопнул за собой дверцу. Она посмотрела, как Валентин идет к своей машине, и обеими руками взялась за горевшие щеки: