Такие вещи по телефону не говорят.

Она приглушила голос. Похоже, прикрыла трубку ладонью.

— Дом знаешь. Шестнадцатая квартира. Дверь не будет заперта.

Гудки.

Посмотрев на дешёвые наручные часы «Луч», оставшиеся от предшественника, он прикинул, что в его распоряжении ещё минимум пара часов. Как их потратить с пользой? Не замёрзнув?

Его слуха коснулся тонкий звук авиамодельного моторчика. Доносился он со стороны улицы Калиновского. Ноги будто сами понесли в эту сторону.

За дорогой раскинулся пустырь под линией электропередач, дальше распластался легкоатлетический комплекс «Трудовые резервы». Егор слышал о нём — там несколько раз проходили соревнования по карате. Сам там не бывал. По крайней мере, при новом хозяине организма.

Звук моторчика тянулся из большой круглой клетки, там кто-то гонял кордовую модель на привязи. Затем к нему прибавился похожий.

Ещё через минуту маленький красный самолётик поднялся над спорткомплексом и принялся выписывать пилотажные фигуры. В 2022 году его бы назвали дроном. Здесь, наверно, просто — радиоуправляемая авиамодель.

Егор бросился через пустырь, пытаясь скорей перехватить оператора дрона, пока в самолёте не кончился бензин, вынуждая к посадке. Успел. Игрушечная машинка выровнялась над расчищенной от снега дорожкой, звон мотора утих, и спланировала на асфальт, пробежав десяток метров.

Мужчина, орудовавший пультом с длинной антенной, ничуть не походил на ребёнка, забавляющегося с игрушкой. На вид ему было не менее тридцати, несколько старила шкиперская борода. Несмотря на лёгкий морозец, он щеголял в обычном тренировочном костюме и кедах.

— Здравствуйте. Я из Первомайского райотдела милиции. Хочу задать вам пару вопросов.

Бородач подхватил модель на руки без видимых усилий, хоть размах крыла был довольно велик — не менее полутора метров.

— Запросто. Но только давайте пройдём в мастерскую. Здесь задубею.

Они миновали клетуху, где нарезали круги теперь уже два самолётика с длинными лентами, привязанными к хвосту. Как объяснил авиамоделист, пацаны, управлявшие ими, вели воздушный бой. Задача — срубить винтом ленту противника. И не запутаться тонкими металлическими проволоками, идущими от рукояти управления к крылу самолёта.

— По крайней мере, не бьют друг дружку ногами по голове.

Мужчина притормозил.

— Ну конечно! Я вас вспомнил. Чёрный пояс по карате. У нас выступали осенью. Вот только как зовут…

— Егор. Всё верно. Я — студент пятого курса, здесь на практике. Нужно уточнить одну деталь.

— Меня — Валентин. Проходите.

Он пропустил гостя вперёд в тепло натопленную мастерскую, сам шагнул следом.

Вместо расспросов Егор принялся рассматривать авиамодели. Они заполнили потолок, подвешенные на лесках, и стеллажи.

Некоторые были условные — палка фюзеляжа с прямоугольным крылом, моторчиком с винтом на одном конце и примитивным хвостовым оперением на другом. Другие, как только что летавший, полностью повторяли очертания и раскраску настоящих самолётов, только уменьшенных раз в десять.

— Нравится?

— Ещё бы! В каждом взрослом умер не наигравшийся в детстве ребёнок. Я вот только сейчас понял, как не наигрался.

— Это не игрушки, — возразил подросток, до этого что-то сосредоточенно выпиливавший ручным лобзиком. — Авиамодельный спорт посерьёзнее прочих.

— Он прав, — подтвердил Валентин. — Чтобы достичь победы, нужно знать теорию, конструкцию летательных аппаратов, иметь руки, растущие не из зада. А также деньги. Простенький авиамотор для тренировок стоит от восьми до семнадцати рублей. Для соревнований — намного дороже. Поэтому мы сами точим цилиндры и поршни. Даже отливаем заготовки.

— Здорово! Но меня больше интересует радиоуправление. Вы сами паяли пульт и приёмник?

Валентин взял передатчик в руки.

— Его — сам, по готовой схеме из журнала «Радио». А вот с приёмниками товарищ помогает. Он радиотехнический институт заканчивал, работает на заводе имени Ленина.

Оттуда же и детали, хотел уточнить Егор, но прикусил язык. Конечно! В стране вечных дефицитов или «достают» необходимое, или попросту крадут. Массивные узлы из телевизоров, виденные в гараже Томашевича, вряд ли пойдут для миниатюрного приёмника в самолёте. Это же не третье тысячелетие с микропроцессорами размером с ноготь. Что-то Томашевич доставал у коллег товарища Валентина с радиозавода.

— То, что скажу дальше, не должно выйти из этой мастерской. Есть версия, что баллон, рванувший в гастрономе напротив «Трудовых резервов», детонировал от электронного взрывного устройства с дистанционным управлением.

— Мы в числе подозреваемых?

— Как говорил наш препод по криминалистике, невиновных людей нет, есть только недоизобличённые. Шутка. Валентин, какова дальность такого самодельного передатчика?

— Отсюда до магазина не добьёт при этой чувствительности приёмника.

— А если её повысить?

— Будь я террористом, то не рискнул бы. С повышением чувствительности растёт вероятность сработки от помех. Не успеет уйти — бах, и соскребай его со стены.

— Хорошо. А если наращивать мощность передатчика?

Валентин разразился целой лекцией, из которой Егор не усвоил и половины, но понял главное. Даже если питать передающее устройство от аккумулятора автомобиля, а антенну приделать метров шесть, и то не хватит сигнала, чтоб бомбу на Калиновского, 46 подорвать с улицы Якуба Коласа.

В двухтысячных, если детонатор подключить к мобильному телефону и позвонить на него, бомба активируется с любого места, где есть покрытие. Но вот беда — в Минске 1982 года сотовой сети не существовало.

— Теперь представьте, в ваши руки попала бы требуха от электронного устройства, разрушенного при взрыве. Сложно ли отличить: это остатки радиоприёмника или электронных часов?

— Я точно отличу. В приёмнике наверняка будут колебательные контуры. В часах — ТТЛ-микросхемы или дискретные транзисторные ключи, индуктивности там ни к чему.

Радиотехническая терминология просвистела мимо сознания Егора, но он точно знал по фотографиям к протоколу осмотра места происшествия: среди обломков адской машины точно есть катушки. Вроде бы опознаны как части бытового радиоприёмника. Значит — никакие не часы, и, как бы это не огорчило прокуратуру, у магазина ошивался подельник Томашевича. Неустановленный. И, выходит, его нужно вычислять и ловить.

— Валентин! Спасибо. А то пока дождёшься, чтоб эксперты разродились заключением… Вы только на соревнованиях выступаете?

— Не только. Скоро сделаем показательное для воспитанников детского дома на Кижеватова. С фаер-шоу. Дорого и хлопотно, но для детишек без родителей — не жалко. Если не наигрались с самолётиками в детстве, приходите.

— Когда?

— Скоро. Запишите мой телефон. Время уточню.

Распрощавшись, Егор двинул обратно к столбикам на Калиновского. Часы показывали уже без четверти два. Пока любовался модельками, время пролетело незаметно.

Инга опаздывала. Он занял наблюдательную позицию в сотне шагов от подъезда. Прошло не меньше четверти часа, пока белая «шестёрка» заехала на стоянку.

Он вошёл в подъезд через минуту