– Насколько я помню, представили это плетение не вы, – сказал Альмод.

– Конечно: таланты надо поощрять. Но вы всерьез поверили в то, что школяр, пусть даже выпускник, способен сам создать нечто настолько неординарное… – Профессор перевел взгляд на Эрика. – Или ты считаешь, что выстроил бы его сам, без моих подсказок?

Альмод усмехнулся, хлопнув Эрика по колену:

– А что я тебе говорил? Нет, надо было тогда все-таки поспорить.

Эрик улыбнулся так же холодно и фальшиво, как и остальные в кабинете:

– Благодарю за урок, профессор Лейв. Иногда стоит принять яд из рук любящего наставника, чтобы потом уметь распознать его в руках врага. – Очень хотелось провалиться сквозь землю. Дурак наивный. – Что до плетения… Возможно, я действительно переоценил собственные заслуги, но это ничего не меняет. Теперь оно принадлежит ордену – я тоже на этом настаиваю.

– Думаю, не стоит напоминать, что по договору разглашение тайн ордена человеком, к нему не принадлежащим, приравнивается к измене его величеству, – снова подал голос Альмод. – Полагаю, вы сможете донести это до остальных профессоров, присутствовавших на защите.

– До коллег – несомненно, но ученики разъехались…

– Судя по тому, что я успел увидеть, едва ли кто-то из них сумеет повторить это плетение без записей. Разве что та девочка, Мара. Как у нее дела, к слову?

– Обещает стать хорошим учителем, похоже, профессорская диссертация не за горами.

– Рад за нее. – Эрик поднялся. – Прошу прощения, господа, полагаю, дальнейшая беседа обойдется без меня.

– Думаю, едва ли нам есть что еще обсуждать, – произнес Альмод. – Благодарю за теплый прием, профессор. – Он сунул руку в кошель и бросил в руки профессору бусину. – Помнится, я обещал вам дохлую тварь для изучения. Делайте с ней все, что заблагорассудится.

Прощальный поклон был издевательски безукоризненным. До лестницы, ведущей вниз, они дошли в полном молчании.

– Если ты скажешь, что предупреждал… – Эрик криво улыбнулся. – Укушу.

– Кусай. – Альмод подставил предплечье. – Но я…

Эрик зарычал. Командир рассмеялся:

– Пойдем, больше нам здесь нечего делать.

– Я хотел бы увидеть кое-кого.

– Ты так ничего и не понял? Забудь. И больше ни к кому не привязывайся.

Эрик упрямо набычился. Повторил:

– Я хотел бы…

– Хочешь снова сплясать на граблях – валяй. Думаю, в полчаса уложишься. Подожду пока в той таверне, где мы в первый раз встретились… Впрочем, другой тут и нет.

Вообще-то была еще одна – на станции, где они остановились. Хотя какая разница.

– Надеюсь, не уложусь.

– Спорим?

Ответа Альмод дожидаться не стал, побежал вниз по лестнице. Эрик мотнул головой и направился вверх, перепрыгивая через ступеньку.

Дежурные на этаже, где жили девчонки, посмотрели на него недоуменно и сказали, что у Мары – учительницы Мары – своя комната. Эрик мысленно хлопнул себя по лбу: мог бы и сообразить! На учительский этаж не пускали никого, дверь закрывалась на замок из небесного железа. Такой не возьмешь плетением, только ключом. Значит, надо найти учителя, который сегодня присматривает за порядком.

Дежурным оказался профессор Стейн. Эрику он вроде бы обрадовался – или сделал вид? Сам Эрик уже не знал, чему верить. Услышав вопрос о Маре, профессор смутился – или снова показалось? – и сказал, что у нее сегодня занятий нет, поэтому она где-то гуляет. Эрик разочарованно вздохнул: гулять Мара могла долго, а бегать искать по всему Солнечному и окрестностям…

Впрочем, Первый велел проторчать здесь неделю… целую неделю! Он улыбнулся: ради этого можно и подождать. Наверное, лучше не тянуть до завтра, а наведаться вечером, не до утра же она намерена гулять. Пустят ли его вечером в университет? Куда денутся, не станут же спорить с чистильщиком.

Впрочем, можно поступить и проще. Не спрашивать ни у кого разрешения и не портить репутацию Маре – одно дело, когда два школяра целуются посреди улицы, совсем другое, когда в комнату преподавателя на ночь глядя заваливается чистильщик. Залезть на балкон, и вся недолга. Точно так же, как они по ночам удирали из спален по плющу. Высоковато, но возможно. Главное, не перепутать балконы…

Найти служанку, что убирала в комнатах преподавателей, оказалось делом пяти минут. Еще пять минут понадобилось, чтобы выведать, где именно сейчас живет Мара. Сразу от входа повернуться вот так (налево – перевел для себя Эрик), первая комната – профессора Сигрун, потом профессора Рагни, а потом преподавательницы Мары. А уж сопоставить мысленный план башни с выходящими наружу окнами и вовсе труда не составило.

Альмод, дожидавшийся его в таверне, не стал ни расспрашивать, ни насмехаться, несмотря на то что в полчаса Эрик действительно уложился. И вечером, когда он собрался «прогуляться немного перед сном», командир лишь на миг оторвал взгляд от игральной доски и ухмыльнулся так, что Эрику захотелось от души съездить ему по морде. Ингрид не заметила или сделала вид, что не заметила, его ухода. Она была занята игрой, и партия складывалась не в ее пользу. Фроди дремал, накрыв лицо книгой. Так что никто ничего не сказал.

Взобраться на балкон оказалось несложно, многолетние заросли плюща удержали бы и единорога. Из-за стекол пробивался свет – значит, Мара была у себя. Эрик плетением отодвинул засов, предвкушая, как она удивится.

Она не удивилась. Она вообще не обратила на него внимания.

Надо было развернуться и уйти тем же путем, что и пришел, но Эрик так и стоял столбом, глядя, как Мара увлеченно целуется с другим, сидя у него на коленях, как его руки скользят по бедрам под юбкой, задирая ее все выше.

Надо было развернуться и уйти, только ноги словно примерзли к полу. Впрочем, на что он надеялся? От чистильщиков не возвращаются. И все же надеялся, дурак. Надеялся, что его не забудут слишком уж скоро.

Он втянул воздух сквозь зубы – грудь словно сдавило обручем. Заставил себя шевельнуться. Мужчина наконец заметил движение. Замер, через плечо Мары глядя на гостя, будто на ожившего покойника. В следующий миг обернулась и Мара. Вскрикнула, вскочила. И, наблюдая, как с ее лица сползает краска, Эрик ощутил нечто вроде злорадного удовлетворения.

В следующий миг он узнал мужчину. Два года назад приехавший из столицы профессор Вагни сменил профессора-травника, ушедшего на покой. Мара смеялась, рассказывая: мол, половина девчонок сон потеряли, а он словно не замечает, только дверь в кабинет всегда нараспашку. Даже начали поговаривать, что вовсе не девчонки интересуют нового учителя.

Месяца же не прошло!

Эрик ожидал, что Вагни тоже вскочит, попытается заслонить Мару, что-то сделать, сказать. Что угодно, чтобы дать ему повод. Дар у профессора-травника был совсем слабый, Эрик стер бы его в порошок еще до посвящения. Но тот лишь отодвинулся на кровати, словно пытаясь заползти за юбки Мары.