Главным достижением Офелии, которым она гордилась, было еетвердое намерение работать в Векслеровском центре. Состояние ее заметноулучшилось, пустота в душе, конечно, еще не исчезла совсем, но раны понемногузатягивались, а тоска, которая временами захлестывала ее, не давая дышать,потихоньку отступала. Но она хорошо понимала, что борьба еще не закончена.

И вот сегодня ее снова захлестнуло знакомое чувствоодиночества и безысходности. Попрощавшись с Блейком, она поехала за Пип, и тамоментально заметила, что с матерью творится неладное.

– Что случилось, мам? – испуганно спросила Пип. Онатак часто замечала у Офелии этот взгляд, что уже привыкла бояться – страхвидеть мать снова каким-то бездушным механическим существом, как весь прошлыйгод, превратился у девочки в манию. Она безумно боялась, что снова останетсяодна, как это уже случилось после гибели отца и брата.

– Ничего. – Офелия вдруг почувствовала себя глупо– не хватало еще делиться своими горестями с ребенком! – Прости. Дело втом, что занятия закончились. Мне будет их не хватать. Со многими я даже успелаподружиться. И к тому же, кажется, они действительно мне помогли.

– А заново начать нельзя?

Пип мучили сомнения. Ей очень не понравилось выражение лицаматери – слишком хорошо она его знала. У Чеда тоже порой бывало такое лицо,вдруг со страхом вспомнила она. Та же тоска, что выедала изнутри, и от живогочеловека оставалась только одна оболочка. Надо что-то срочно делать. Но что?Пип не знала. Она никогда не знала.

– Конечно, я могу ходить в другую группу, если захочу.Но такой уже больше не будет.

В голосе Офелии звучала унылая безнадежность, и Пип охватиланастоящая паника.

– Может, это было бы лучше всего?

– Все будет хорошо, Пип. Я обещаю.

Мать похлопала ее по руке. Дальше они ехали в полноммолчании. Едва Офелия открыла дверь, как Пип стремглав ринулась наверх, внебольшой кабинет, в котором они теперь никогда не бывали, и лихорадочнонабрала телефон Мэтта.

На побережье с утра зарядил дождь, поэтому Мэтт весь деньработал над ее портретом, вместо того чтобы, как обычно, отправиться смольбертом на пляж. Приближалась зима, а значит, скоро от походов на пляжпридется отказаться вообще. Но пока погода стояла вполне приличная, если несчитать сегодняшнего дня.

– Она выглядит просто ужасно, – шепотом объяснилаПип, надеясь только на то, что матери не придет в голову именно сейчас снятьтрубку. На телефоне, конечно, была клавиша «приватный разговор», и Пип заранеепозаботилась ее нажать, но сомневалась, что это поможет. – Я боюсь,Мэтт, – откровенно созналась она. Мэтт был рад, что Пип позвонила. –В прошлом году… она ведь иной раз весь день даже не вставала с постели… ничегоне ела, не причесывалась… не замечала меня. А ночью плакала. – При одномвоспоминании об этом слезы хлынули у нее из глаз, и Мэтт вдруг почувствовал,как его сердце сжалось от жалости.

– И сейчас так же? – забеспокоился он.

В их последнюю встречу Офелия показалась ему совершеннонормальной, ну так что с того? Люди имеют обыкновение скрывать подобные вещи.Нет ничего хуже, чем держать горе в себе. Однако Мэтт не знал, относится лиОфелия к числу подобных людей. Наверное, тут ему могла бы помочь Пип.

– Пока нет, – испуганно ответила Пип. – Но унее такое печальное лицо… – глотая слезы, добавила она.

– Может, ей немного страшно, как она станет обходитьсябез занятий? Расставаться с кем-то вообще тяжело, а для нее особенно, ведь вамобеим пришлось пережить потерю близких.

Мэтту неловко напоминать девочке об их несчастье, но Пиппорой разговаривала совсем как взрослая, и он решил, что стоит попробовать. Вотсейчас, к примеру, они с матерью словно поменялись ролями. Ему гораздо легчебыло бы представить, что он успокаивает Офелию, а не Пип. Но за прошедший годдевочка как-то разом повзрослела. К тому же через месяц исполнится год со днягибели ее отца и брата.

– Думаю, лучше просто понаблюдать за ней. Надеюсь, всебудет в порядке. Скорее всего она просто расстроилась, но скоро это пройдет. Аесли нет, я обязательно приеду и тогда посмотрим, что можно сделать.

Хотя что он мог сделать? Кто он им? Конечно, можно былопопробовать по-дружески поддержать Пип. Именно в поддержке и сочувствии она инуждалась больше всего и за это была благодарна Мэтту куда сильнее, чем ондогадывался, а она могла сказать.

– Спасибо, Мэтт, – пробормотала Пип. Достаточнопросто поговорить с ним, чтобы у нее сразу полегчало на душе.

– Позвони мне завтра. Расскажешь, как у вас дела,хорошо? Да, кстати, по-моему, портрет получается на редкость удачный, –скромно оценил свою работу Мэтт.

– Ой! Не могу дождаться, когда увижу его!

Попрощавшись, Пип повесила трубку. Они не договорились овстрече, но она не сомневалась, что стоит ей позвать, и Мэтт будет здесь, чтобыпомочь, поддержать ее своей любовью и нежностью, а это как раз то, в чем онасейчас нуждалась больше всего.

Когда в дверь позвонили, Офелия как раз готовила ужин, всееще переживая, что занятий больше не будет. От удивления она застыла на месте,не представляя себе, кто бы это мог быть. Сегодня они никого не ждали: Мэтта небыло в городе, а Андреа непременно звонила, прежде чем приехать. Может, решиланагрянуть без предупреждения? Офелия побежала открывать. На пороге стоялвысокий лысый мужчина в очках. Офелия даже не сразу узнала его. Только потомона вспомнила его имя – Джереми Этчисон, один из тех, кто ходил вместе с ней назанятия. Но сейчас она даже не сразу сообразила, кто это.

– Да? – удивленно спросила она, еще не узнав его.Мужчина, щурясь, вглядывался в пустой холл у нее за спиной. И вдруг она сразувспомнила его лицо. Мужчина неловко переминался с ноги на ногу, пока Офелиягадала, что ему нужно. Он обладал одной из тех бесцветных физиономий, которыеобычно не задерживаются в памяти. На занятиях он чаще молчал. Офелия редкообращала на него внимание. Насколько она помнила, за все время занятий они ниразу не обменялись ни единым словом.

– Привет, Офелия, – смущенно бросил он. На верхнейгубе у него выступили бисеринки пота, а когда он выдохнул, она могла быпоклясться, что почувствовала запах спиртного. – Можно войти? –Мужчина улыбнулся какой-то странной кривой улыбкой, и ей очень не понравилсяего уклончивый взгляд. Приглядевшись повнимательнее, она убедилась, что он неслишком твердо держится на ногах.

– Я как раз готовлю обед, – неловко пробормоталаона, все еще не понимая, что ему понадобилось. Заполучить ее адрес несоставляло ни малейшего труда – он значился в списках, которые все онизаполняли на тот случай, если кому-то захочется встретиться.

– Вот и отлично, – все с той же неприятнойухмылкой кивнул он. – Зверски проголодался! Так что у нас на ужин?

От изумления при виде такой бесцеремонности Офелия опешила.Он уже сделал движение, чтобы войти, и она поспешила осторожно прикрыть дверь.У Офелии не было ни малейшего желания приглашать его в дом. К тому же у неевдруг возникло предчувствие какой-то опасности.