Чертыхаясь, Морган стал укладывать оборудование, а затем поднялся в кабину. Это была классная яхта. Что за наслаждение сжимать блестящий медный штурвал! Маршалл распорядился денег не жалеть. Что ж, когда-нибудь и у него, у Моргана, будет такая яхта. Кто заслужил, если не он?.. А еще он заслужил, чтобы вечером его обслужила аппетитная дамочка из города. Уж он бы себя показал!..

Его так и подмывало дать полный ход, но автопилот безукоризненно соблюдал маршрут и скорость. Яхта не должна была привлечь к себе внимание.

Одно Морган знал точно: больше он париться здесь не намерен. Маршаллу нужны фотографии? Он их получит – уж какие есть. Если на них все слишком невинно, то это его проблемы. Морган свою работу сделал. Все, финита ля комедия.

Даника вернулась на веранду и стала смотреть на море. Майкл подошел сзади и обнял ее за талию. Она накрыла ладонями его руки.

– Красота, правда? – прошептала она.

– Закат или яхта?

– И то, и другое. Такая умиротворяющая картина… – Она откинула голову к нему на грудь. – Там, наверное, тоже очень хорошо.

– На яхте?

– Ну да. Волны небольшие и легкий ветерок. Яхта мерно покачивается – блаженство! – Она снова вздохнула. – Как чудесно иметь яхту! Интересно, откуда она?

Майкл прищурился, вглядываясь в даль.

– Трудно сказать. Названия отсюда не видно. Наверное, из Бар-Харбора или Ньюпорта. А может, с Лонг-Айленда.

– Это похоже на сон. На корме никого не видно. Интересно, что они делают в каюте? Может быть, ужинают с шампанским?

– А может, глушат водку?

Она слегка толкнула его локтем в бок.

– Ты несносен, Майкл! Я тут размечталась, а ты в один миг разрушил всю романтику…

– Прости. Продолжай мечтать.

Трудно было удержаться и не поддаться этому заманчивому предложению.

– Если бы у меня была такая яхта, – проговорила Даника, – я бы была свободна. Именно на корабле чувствуешь себя совершенно свободным. Я бы… куда-нибудь уплыла путешествовать. Простилась бы с сушей и всей этой суетой… – Чуть наклонив голову, она рассмеялась. – Тебе, наверное, кажется, что я сумасшедшая?

– Вовсе нет, – заверил Майкл, а про себя подумал, что, если бы она захотела, Блейк купил бы ей такую яхту. Она сама могла ее себе купить… И он, Майкл, мог ей ее купить… Значит, дело было вовсе не в яхте. Она мечтала о свободе. Ради ее свободы и он был готов отдать все на свете… – Я тебя понимаю, – кивнул он. – Однажды летом, когда я еще учился в колледже, я устроился юнгой на большую яхту. Мы возили туристов. Это была тяжелая, но очень интересная работа. Когда мы высаживали туристов и оставались одни, то поднимали все паруса, неслись по волнам, валялись на корме… Казалось, весь мир принадлежит тебе, все проблемы оставались на берегу. Как прекрасно было почувствовать себя свободным! Хотя бы ненадолго.

– Боже мой! – вздохнула Даника, обвивая руками его шею. Солнце садилось, закатные краски преобразили все кругом, и они словно оказались в другом мире. – Как хорошо! Жаль только, что лето кончается. Просто не могу в это поверить.

– Но ведь все было хорошо, правда? Ты ни о чем не жалеешь? И тебе не в чем себя укорять… – проговорил он. Его руки гладили ее спину и медленно поднимались выше. – Когда тебе нужно возвращаться?

– Я обещала Блейку, что вернусь в Бостон в последних числах августа…

Она регулярно, обычно раз в неделю, разговаривала с Блейком по телефону, но говорить им, собственно, было не о чем. Его не интересовало, что происходит в Мэне, а ей были безразличны дела в Вашингтоне. Блейк уже даже не упоминал о том, что, может быть, приедет, и она была этому только рада. Теперь они сделались совсем чужими – и физически, и духовно. Конечно, и он не мог не чувствовать этого, но старательно делал вид, что такой проблемы не существует. Так было и проще, и спокойнее.

– Увы, осталось лишь тринадцать дней, – снова вздохнула Даника. – Когда у тебя начинаются занятия в университете? – Она прекрасно все знала, но снова и снова возвращалась к этой теме.

– В середине сентября, – ответил Майкл. – Но я приеду пораньше. Чтобы осмотреться.

– Ты будешь оставаться в Бостоне на ночь?

– Только сначала. Потому на первое время и снял эту крошечную квартирку на Хайате… А потом устроюсь в гостинице. Надеюсь, большой проблемы не будет.

– На Хайате? Это неподалеку от Мемориала, – сказала Даника. – И совсем рядом от меня…

И сама смутилась от своих слов. Он будет так близко, так близко!.. Она попыталась представить себе, какая у него будет комната, но не могла вообразить себе ничего, кроме широкой кровати. Чувствуя, как у нее подгибаются колени, она крепче обняла его за шею и спрятала лицо у него на груди. От близости Майкла у нее кружилась голова.

Майкл притянул ее ближе. Его руки мягко коснулись округлостей ее грудей.

– Господи, Даника! Я не могу больше делать вид, – простонал он, – что счастлив и безмятежен. Ты и сама понимаешь, что нам нужно что-то решать, Даника!

– Не терзай меня, Майкл. Я сама себя ненавижу за эту идиотскую трусость, но я боюсь переступить черту и того, что может произойти потом. А я не готова к решительным событиям.

– Тогда просто поцелуй меня, родная, – проговорил он.

Он жаждал поцелуя. И она тоже. Больше она ничего не могла ему дать: только свои губы, язык, любовный жар…

Она изогнулась и прижалась к нему. Он взял в ладони ее груди, и она издала тихий томительный стон.

Еще ни разу он не касался ее так. Но Даника много раз представляла себе это. Его руки ласкали ее, и она чувствовала, как растет его возбуждение.

– Как чудесно, – хрипло проговорил он.

Он нащупал кончиками пальцев ее соски, и они напряглись в ответ. Она сладко застонала, но у нее не было сил прервать объятие. Ей нравилось то, что он делал с ней, но она знала, что он должен остановиться.

– Тринадцать дней, Даника, – сказал он, – это все, что у нас есть.

– Знаю, знаю…

– Я хочу тебя, милая!

И я хочу тебя, хотелось ответить ей. Но она ни на минуту не могла забыть про Бостон и про Блейка. Через две недели, которые пролетят в мгновение ока, она должна будет вернуться к прежней жизни.

Майкл нежно сжал ее груди, словно запоминал их прекрасную форму, а потом его ладони опустились на ее талию. Он задыхался и знал, что шорты не такая уж и преграда и Даника чувствует его напряжение. Он чувствовал, какая она горячая, представлял себе ее горячую влагу… Но он знал, что против ее воли он поступать не станет. Он не сможет вынести слез и раскаяния на следующее утро.

– Мне лучше пойти домой, да? – прошептал он, надеясь на отрицательный ответ.