Чтобы почувствовать любовь, нужен толчок и притяжение. Или ненависть.

Мы остановились перед «Полюсом». Это клуб-кабаре в западной части города. Темный, с низким потолком, просторный и грязный. Но и дико популярный, потому что это не обычный стриптиз-клуб. Представления здесь мрачные, извращенные и основанные на фетише. Некоторые из танцовщиц известны в Чикаго, в том числе Фрэнси Росс, которая является одной из хедлайнеров. Меня не удивляет, что она привлекла внимание Зейджака.

— Ты бывал здесь раньше? — спрашиваю я Каллума.

— Нет, — небрежно отвечает он. — Это хорошо?

— Увидишь, — усмехаюсь я.

Вышибалы проверили наши документы, и мы вошли внутрь.

Из-за грохочущих басов воздух казался густым. Я ощущала резкий запах алкоголя и земляные нотки вейпов. Освещение глубокого красного цвета, из-за чего все остальное выглядело черно-серым.

Интерьер напоминал готический кукольный домик. Мягкие кабинки, обои в ботаническом стиле, декоративные зеркала. Официантки одеты в кожаные корсеты на бретельках, некоторые с кожаными звериными ушками и соответствующими меховыми хвостами — в основном зайчики, лисицы и кошки. Заметив свободный столик недалеко от сцены, я тащу Каллума туда, пока его не занял кто-то другой.

— Разве мы не должны искать твою подругу? — говорит он.

— Мы можем быть в ее секции. Если нет, я пойду поищу ее.

Он оглядывает грудастых официанток и барменш, одетых в обтягивающие комбинезоны из кожи, расстегнутые до пупка.

— Так вот чем увлекается Зейджак, да? — говорит он.

— Думаю, все в той или иной степени этим увлекаются, — отвечаю, прикусывая краешек губы и слегка ухмыляясь.

— Да ну? — говорит Каллум. Он рассматривает меня, с любопытством и более чем растерянно. — Расскажи мне больше.

Киваю в угол нашей кабинки, где с крючка свисает пара серебряных наручников.

— Думаю, они тебе могут пригодятся, — говорю я.

— Зависит от обстоятельств, — рычит Каллум, его глаза темнеют. — От того, как ты будешь вести себя…

Прежде чем я успеваю ответить, появляется официантка, чтобы принять наш заказ. Это не моя подруга Джада. Но она говорит, что Джада на работе.

— Вы можете позвать ее? — спрашиваю я.

— Конечно, — кивает девушка.

Пока мы ждем, свет становится еще слабее, и диджей выключает музыку.

— Дамы и господа, — произносит он. — Пожалуйста, поприветствуйте на сцене единственного… неповторимого… Эдуардо!

— О, тебе это понравится, — шепчу я Каллуму.

— Кто такой Эдуардо? — бормочет он в ответ.

— Тсс! — говорю я.

Прожектор сопровождает стройного молодого человека, который на мгновение позирует в его свете, а затем спускается на сцену. На нем фетровая шляпа и спортивный костюм — хорошо приталенный, с завышенными плечами. У него усы и сигарета, свисающая изо рта.

Его появление магнетическое. Все взгляды в зале прикованы к нему и к его возмутительной развязности.

Перед самым выходом на сцену он останавливается рядом со стройной, симпатичной блондинкой в первом ряду. Хватает ее за руку и тащит на сцену, несмотря на ее протесты и очевидную застенчивость.

Затем он разыгрывает небольшую комедийную сценку, в которой просит девушку подержать для него цветок. Верхушка цветка тут же отваливается и падает на блузку девушки. Эдуардо вырывает его снова, прежде чем она успевает пошевелиться, заставляя ее вскрикнуть. Затем он учит ее танцу, очень соблазнительному танго, которое он исполняет мастерски, крутя ее, как манекен.

Все это время он сыплет шутками и оскорблениями, заставляя зрителей завывать от смеха. У него низкий, ровный голос с легким акцентом.

Наконец, он говорит девушке, что закончил, и просит поцеловать его в щеку. Когда она неохотно поджимает губы, он подставляет ей свою щеку, а затем в последний момент поворачивает голову и целует ее в губы.

Конечно же, толпа одобрительно загудела. Они аплодируют и скандируют: — Эдуардо! Эдуардо!

— Спасибо вам, друзья мои. Но прежде чем я уйду — последний танец! — кричит он.

Пока играет музыка, он танцует на сцене, стремительно и резко. Хватает свою фетровую шляпу и срывает ее с головы, распуская белокурые волосы. Он срывает усы, затем распахивает переднюю часть своего костюма, открывая две потрясающие груди, полные и обнаженные, за исключением пары красных кисточек, скрывающих соски. «Эдуардо» подпрыгивает и трясет кисточками, заставляя их танцевать, затем одаривает толпу поцелуем, кланяется и уходит со сцены.

Каллум выглядит так, будто получил пощечину. Я смеюсь так сильно, что слезы текут по щекам. Я видела шоу Фрэнси уже три раза, и оно по-прежнему поражает меня. Ее способность ходить, танцевать, говорить как мужчина и даже смеяться как мужчина — просто невероятно. Она ни на секунду не выходит из образа, до самого конца.

— Это Фрэнси Росс, — говорю я Каллуму, если он еще не догадался.

— Это подружка Мясника? — удивленно спрашивает он.

— Да. Если слухи правдивы.

У меня появляется шанс спросить Джаду, когда она приносит наши напитки. Она передает Каллуму виски со льдом, а мне — клюквенную водку.

— Привет! — говорит она, — Я не видела тебя целую вечность.

— Знаю! — ухмыляюсь ей. — С ума сойти.

— Я наслышана о вас, — говорит Джада, бросая многозначительный взгляд в сторону Каллума. У Джады крашеные черные волосы, множество пирсингов и губы цвета сливы. Ее отец раньше работал на моего, пока его не посадили в тюрьму за не связанные с делом проделки. В частности, он пытался надуть государственную лотерею. Все шло отлично, пока он случайно не выиграл два раза подряд, что их насторожило.

— Ты видела шоу? — спрашивает меня Джада.

— Да! Фрэнси — лучшая, — я наклоняюсь немного ближе, сохраняя голос низким, чтобы его перекрывала музыка. — Это правда, что она встречается с тем польским гангстером?

— Не знаю, — говорит Джада, забирая пустой стакан со столика рядом с нашим и ставя его на поднос. Она больше не смотрит мне в глаза.

— Ну же, — уговариваю ей. — Я знаю, что вы двое близки.

— Возможно, — говорит она безразлично.

— Он приходит сюда, чтобы посмотреть на нее? — спрашиваю я.

— Нет, — говорит Джада. — Нет, насколько я видела.

Ей явно не нравится такая форма вопроса. Но я пока не хочу ее прекращать.

Каллум тянется под стол, плавно вкладывая сложенную купюру в ладонь Джады.

— Где она живет? — спрашивает он.

Джада колеблется. Она украдкой смотрит на ладонь, чтобы увидеть номинал.

— В желтом здании на Черри-стрит, — наконец говорит она. — Третий этаж. Он ходит туда по вторникам. В это время она не работает.