Николас пожал плечами, затем покачал головой.

– Да, в общем, ни с кем, – ответил он. – Из нашего семинара, во всяком случае, ни с кем. Наверное, целиком сосредоточился на своей работе.

– И то дело, – сказала я.

– А можно спросить, сколько вы уже со своим мужем вместе? – произнес он.

– Мы женились пять с хвостиком лет назад, – сообщила ему я. – И несколько лет еще встречались до этого.

– Он невероятно хорош собой, – сказал Николас, и я кивнула.

– Так и есть, – сказала я. – А почему вы спросили? Вы ж на нем не залипли, правда?

– Нет, – ответил он. – Я гетеро. Сказал в том смысле, что он настолько очевидно симпатичен.

– Согласна на все сто, – сказала я и махнула бармену, чтобы принесли еще по одной.

– Мне кажется, Гэрретт на нем залип, – произнес Николас.

– Правда? – удивилась я. – Они с Морисом несколько раз встречались, и мне всегда казалось, что между ними существует некоторое взаимное презрение.

– Гэрретт просто так себя ведет, потому что хочет залезть к нему в штаны. Знаете, он сейчас всех нас прямо с ума сводит. Рассказывая, что относиться к нему как-то иначе вовсе не надо, хоть он и станет издаваемым писателем.

– А вы относитесь? – спросила я.

– Нет. Я и раньше думал, что он павлин, и считаю его павлином по-прежнему. Теперь он просто павлин, которого вскоре напечатают, почти никакой разницы.

Я рассмеялась, но не согласиться с ним не могла. Что-то во мне знало: неправильно столько времени пить наедине с одним своим студентом, но, если честно, мне было все равно. Я наслаждалась свободой, какую он мне предлагал, таким чувством, будто мне снова двадцать три и я мечтаю о карьере писателя. Чем больше мы с ним пили, тем привлекательней он становился, и когда он откинулся на спинку стула в какой-то миг и театрально зевнул, футболка задралась у него на животе и стали видны темные тонкие волоски. Лишь от одного взгляда на них мне захотелось вообразить, как он может выглядеть, если стянет с себя эту футболку совсем.

Быть может, он догадался. Возможно, после нашей первой пары порций он задался вопросом, не закончится ли этот день тем, что мы окажемся в одной постели. В конце концов, я на подобное уже намекала. Потому что, когда мы допили очередное заказанное, он спросил, хочу ли я взять еще или же мы лучше куда-нибудь пойдем.

– Куда, например? – спросила у него я.

– Например, ко мне, – сказал он без грана смущения. – До меня тут пешком несколько минут.

Я пожала плечами. Не хотелось, чтобы он думал, будто меня это как-то шокирует.

– В смысле – перепихнуться? – спросила я.

– Ну да, – ответил он. – Если хотите.

– Скажите мне, что перепих со своей учительницей не всегда был вашей фантазией.

– Вы б так не думали, если б видели тех учительниц, что были у меня в школе.

– Так почему б нам… просто не прогуляться по улице и немного не подышать свежим воздухом? – предложила я, вставая, и уже совсем скоро мы оказались снаружи, ощущая ошарашивающее действие солнечного света на наши глаза, поскольку были изрядно пьяны. Мы прогулялись по Сент-Питерз-стрит и вышли в Гоут-лейн, но все это время совсем не разговаривали. От предвкушения я невероятно возбудилась и то, что́ я стану делать дальше, представляла смутно: действительно ли отправиться с ним в постель или же развернуться прямо у него на пороге, возложить руку ему на грудь и сказать что-нибудь вроде: “Вы очень милы, Николас, но все это никак не может закончиться хорошо ни для кого из нас”. Было такое ощущение, будто я наблюдала за собой откуда-то сверху, словно сама была героиней какого-то фильма, готовой принять неверное решение, какое неизбежно приведет к катастрофе, но когда он наконец остановился у двери и вставил ключ в замок, у меня возникло необычайное желание последовать за ним внутрь – и пусть он делает со мной все, что захочет.

Он повернулся ко мне, увидел, какое у меня лицо, и слегка улыбнулся.

– Ответ будет “нет”, верно? – произнес он.

– Извините, – сказала я. – Неудачный момент и все такое.

Он пожал плечами. Я видела – умолять он не намерен. Однако склонился и поцеловал меня, и я ответила на его поцелуй – и могу сказать тебе, Морис, мальчик этот целоваться умел.

– Мне лучше пойти, – сказала я, отворачиваясь, и пока удалялась по улице – знала, что он провожает меня взглядом, и мне от этого было хорошо.

Вернувшись в квартиру – и вновь запнувшись о те чертовы перила, которые ты до сих пор так и не починил, – я приняла долгий душ и позже, когда мы оба сидели на диване и смотрели кино, поймала себя на том, что вообще едва думаю о событиях того дня. Настала среда – и между мною и Николасом не было никакой неловкости, его, казалось, весь этот случай никак не затронул, и я даже начала спрашивать себя, не навоображала ли я весь этот флирт с ним и тот поцелуй.

В начале февраля завотделением Джордж Кэнтер заглянул ко мне в кабинет обсудить кое-какие студенческие дела, и пока он сидел со мной, я воспользовалась этой возможностью и спросила у него, не смогу ли я остаться в УВА еще на несколько лет.

– Конечно, мы бы с восторгом вас оставили у себя, Идит, – ответил Джордж. – И если подвернется вакансия, мы определенно сможем это обсудить. Хотя по юридическим причинам нам, возможно, придется объявлять о вакансии формально. Но если б мы даже объявили, думаю, чтобы победить вас, понадобилась бы очень сильная кандидатура. А в особенности – из-за того, что вы уже, так сказать, in situ. Чтобы мне просто знать, – добавил он, – когда вы рассчитываете издать свой второй роман?

– Планировала сдать его к апрелю, – сказала я. – И если все пойдет хорошо, надеюсь, выйдет он к следующей весне.

– Ну, и это, разумеется, тоже не повредит, – сказал он. – Преподавательский состав хорошо выглядит, если активно издается. Студентам нужно видеть, что мы не только учим, но и делаем что-то сами.

В дверь постучали, и в кабинет просунул голову ты. Всего лишь второй раз ты заходил ко мне в кабинет после нашего переезда в Норидж – и выглядел до нелепого бодрым, когда переводил взгляд с меня на Джорджа и обратно.

– Не помешал, нет? – спросил ты, делая шаг внутрь. – Здрасьте, Джордж, как всё?

– Морис, – произнес он, вставая и яростно пожимая тебе руку. – Нет, мы как раз заканчивали. Я говорил Идит, что даже если ей придется подавать заявку на конкурс, я думаю, что могу безо всякой предвзятости сказать, что ее заявление будет благосклонно принято.

Я заметила, что, пока ты переваривал эти сведения, лицо у тебя ожесточилось. Конечно же, я еще не разговаривала с тобой о том, чтобы остаться в УВА, и понятия не имела поэтому, как бы ты к этому отнесся. Но расспрашивать ни о чем ты не стал, и когда Джордж наконец-то отпустил твою руку, ты наклонился поцеловать меня в щеку, произнеся: