Учительница вывела ошарашенного парня. По коридору процокали и стихли ее каблучки.

Но еще более ошарашенными остались трое его приятелей. «Обезглавили вашу кодлу, а?» – про себя ухмыльнулся Бабкин.

Итак, капитана команды выкинули. Демонстративно, с презрением. Раз выпендриваешься, значит, ты бесполезен.

Не показывать сильную заинтересованность в результате – первое правило разговора с подростками вроде этих. Иначе волчата чувствуют слабину и начинают куражиться. А перед ним сидели именно волчата: хмурые, бритые, тощие. Запавшие глаза, скошенные подбородки. Они, разумеется, дружно сказали, что на стройке просто бегали и сражались на палках. Бабкину не нужно было читать историю их приводов, чтобы понять, что на самом деле у них с собой была какая-то дрянь: дурь или, может, клей, если не повезло разжиться чем-то посерьезнее.

Со слов этих четверых, они почувствовали запах дыма. Прошли бетонными лабиринтами насквозь и высунулись наружу, когда машина уже вовсю полыхала. Некоторое время они восторженно наблюдали за происходящим. Полицию и пожарных вызвали жители многоэтажек, заметившие из окон дым.

Уехавшую машину не видел никто из них. Они не слышали голосов, не находили оброненных предметов. С любой точки зрения – это были самые бесполезные свидетели: они явились, когда всё уже закончилось. Однако Бабкин не задавался вопросом, зачем дублировать работу следственной группы. Он просто делал то, что должен.

«По умолчанию следует считать, что кто-то из свидетелей скрывает информацию».

Подростки врут. Такие подростки, как эти, врут постоянно. Это их привычный способ общения со взрослым миром.

Итак, перед ним осталось трое.

Номер один выведен с площадки.

Номер два. Плечистый парень с густыми сросшимися бровями. Похож на молодого бычка. Разве что не фыркает возмущенно в сторону Бабкина: как же, другана выставили, словно нашкодившего мальчишку! А ведь они – ценные свидетели!

Туповат. Ненаблюдателен. Доверяет мнению своего приятеля.

Ладно, следующий: номер три. Чернявый, тощий, с кривой ухмылочкой. «Личинка блатаря», – подумал Бабкин. Гнусный и подловатый парень. Прикидывает, какую выгоду можно извлечь из того, что старшего здесь нет. Неглуп, но пусть катится вместе со своим умом к чертовой бабушке.

Номер четыре: сутулый, длинноносый. Пытается сложиться пополам, чтобы казаться ниже. Похоже, ему достается из-за роста. Бабкин помнил таких парней: астеничная длинная лапша. Подарит своему классу десять минут счастливого смеха, когда придет час сдавать на физре подъем по канату.

Неглуп. Неплохо учится, в отличие от остальных.

И он единственный, кто с уходом Александра слегка выпрямился и вытянул ноги. Движение это Бабкин уловил сразу же, а теперь рассмотрел парня внимательнее.

«Тебе, братец, стало спокойнее, когда вы остались втроем?»

Решение он уже принял, осталось донести его до остальных.

Дверь открылась, вернулась учительница.

– Что вы делали на стройке? – суховато спросил он у Чернявого.

– А? Чего? – деланно всполошился тот. – В войнушку, блин, играли, сколько можно повторять…

Бабкин перевел взгляд на Бычка. Тот вжался в спинку стула и замотал головой.

– А вы не давите, товарищ следователь, на наших деток! – взволнованно сказала учительница, перепутав сразу все, что можно. На щеках у нее выступили красные пятна, но смотрела она храбро.

Он про себя усмехнулся: похоже, переборщил с мрачностью. Ни слова злого, считай, не сказал, а все вокруг уже перепугались и готовятся звонить в комитет по защите детей.

– Никакого давления, – добродушно сказал он. – Но если вы настаиваете… Не хочу никому причинять моральных травм, и жалобы моему руководству мне, честное слово, тоже не нужны. Уведите, пожалуйста, в класс этих ребят…

Он указал на Чернявого и Бычка.

– Значит, ты Даня, – задумчиво сказал он Лапше, когда они остались одни. – Даниил Чеплагин.

Парень настороженно кивнул.

– А учительницу как зовут?

– Юлия Семеновна.

– Пока Юлия Семеновна отведет твоих друзей в класс, пройдет минут пять…

– Десять, – негромко сказал Даня. – У нас урок во втором корпусе.

– Так. На обратном пути она остановится перекурить… Это еще минуты три, может, четыре…

– Откуда вы знаете?

Во взгляде его мелькнуло восхищение, которое он тут же постарался скрыть. «Господи, ну дети же, в натуре, – умиленно подумал Бабкин. – Ореол романтики вокруг «гражданина следователя» неистребим, хотя, казалось бы, уж этому поколению до ореолов нет никакого дела. Не будем разочаровывать мальца, сверкнем дедукцией».

– У Юлии Семеновны от одежды пахнет сигаретами. Я бывший курильщик, такие запахи улавливаю за три метра.

– А я ничего не чувствую… – протянул Даниил.

– Это профессиональный навык, он развивается, – не моргнув глазом, соврал Бабкин. И понял, что только что вырос в глазах Чеплагина еще сантиметров на пять. – У нас с тобой, получается, есть чуть меньше пятнадцати минут.

– Для чего? – насторожился парень.

– Для того, чтобы ты рассказал мне, что видел на самом деле.

Сергей говорил со спокойной уверенностью, которой на самом деле не испытывал. Он понятия не имел, что видел Чеплагин. Но перед ним сидел наблюдательный неглупый паренек, не испытывавший иллюзий по отношению к своим приятелям. Он прибился к этой компании, потому что одиночек обычно травят, а таких лапшевидных одиночек – особенно. Мог он что-то заметить и держать язык за зубами? Мог. Остальные были укуренные. А Даня по доброй воле остался на стреме – потому что трусоват. Мало ли кого может занести на стройку…

Все построения Бабкина могли оказаться возведенными на песке.

«Но один раз сблефовать не помешает».

– Я… ничего не видел, – запинаясь, сказал Даня. – В смысле, видел то же, что и все.

– Двенадцать минут. – Сергей посмотрел на наручные часы. – Ты не хочешь говорить при Юлии Семеновне. И я не хочу, чтобы она слышала лишнее. Остальным ты, когда выйдешь, расскажешь, что я пытал тебя на предмет того, что вы делали на стройке, но ты водил меня за нос, как и вчерашнего следователя. Мне плевать, чем вы занимались. Я ищу то, что поможет найти похитителя.

– Похитителя? – Глаза у Даниила расширились.

«Ну, естественно! Никто не объяснил им, кого мы ищем. Сгорела машина, вокруг этого подростки настроили своих версий… Мне нужно подсыпать ему немножко корма. Повысить его значимость».

– Преступник похитил женщину, – сказал Бабкин. – Сжег старую тачку, в которой могли оставаться его следы. Жертву перетащил в новую машину и скрылся. Он совершил ошибку: если бы просто бросил «Форд» в первом попавшемся дворе, мы могли бы искать его еще полгода. Но он привлек к нему внимание. Это большое упущение. – Сергей говорил медленно, веско. – Теперь я хочу, чтобы ты мне помог.

– То, что я видел, вам все равно ничего не даст!

Ага. Не выдержал все-таки.

– Позволь это мне решать, – мягко сказал Сергей. В голове у него отстукивал метроном. Он знал, что, когда вернется учительница, парень замкнется. «Я