Аудиозапись 163

Дата: 27.06.19 09:44

Качество записи: хорошее

Стив, пока вы были в душе, решила записать пару абзацев из «Шестерых на золотом холме». Первый – оригинальный, опубликован в 1939-м.

Ветер со свистом носился между тополями, а шестеро ребят продолжали путь через старое летное поле. Гораций, как всегда, шел впереди, за ним Пирс, Эдвард, Софи, Роуз и малышка Айрис. «Ради бога, Айрис, не отставай, – раздраженно шипел Пирс. – А то злые цыгане тебя украдут, оденут во всякое рванье и во Францию увезут. Хотя тебе это, может, даже на пользу пойдет. Так что не канючь. Отстань, терпи».

Было ли интересно там Супершестерке? Пирс и радовался, и торопился добраться одновременно. Притом Айрис, ленивица, молила ежеминутно: «Ребята, стойте же. Далеко идти? Когда остановка там?»

В этом отрывке зашифрована инструкция, которая начинается со слов КАНЮЧЬ ОТСТАНЬ ТЕРПИ. Это открывающий акростих-кот. После этого идет закодированная в акростих фраза БЛИТ СПИРИТ ДО ПАЛМЕРС ЖДИ. И конец сообщения отмечен другим акростихом-котом КОГДА ОСТАНОВКА ТАМ. В графстве Саффолке, недалеко от города Саутволда, есть река Блит, которую пересекает улица Палмерс-лейн. Там теоретически могло бы причалить небольшое судно, оставшись при этом незамеченным. Это судно и называлось «СПИРИТ»?

Вот такой поворот. А вот новая версия, опубликованная в прошлом году.

Легкий бриз звенел между высокими деревьями, а шестеро ребят продолжали путь через старый аэропорт. Софи, сильная и уверенная молодая женщина, шла впереди, а за ней – Роуз, Лили, Питер, Итан и Джек. «Лили младше нас, – сказал Питер, – давайте не бросать ее, пока она не вырастет и не сможет идти с нами наравне». Они по очереди следили за тем, чтобы сестра за ними поспевала.

Корнем огромного терпения ребят была доброта. Опекать уставшую сперва Джек подрядился. Шестеро следопытов ровным рядом, осторожно шагая, начали искать, как обговаривали, то место, которое описал Питер.

Стив, текст здесь изменен до неузнаваемости. Почти все имена другие. Пирс стал Питером. Эдвард – Итаном, а Айрис превратилась в Лили. Разумно, учитывая, что только Роуз и Софи остаются сегодня популярными детскими именами. Тополя из первого абзаца уже больше не упоминаются напрямую. Уж не потому ли, что современные читатели, по мнению авторов, куда меньше разбираются во флоре и фауне, чем прошлые поколения? У современных детей, конечно, меньше шансов случайно набрести на маленькое летное поле, чем у их прабабушек и прадедушек, отчего летное поле в первом абзаце в поздней версии стало аэропортом. В то же время отношение детей друг к другу соответствует сегодняшним нормам проявления эмпатии и заботы.

Об этом можно долго рассуждать, Стив, но здесь изменился не только сам текст. Акростихи теперь говорят совсем иное. Зашифрованный абзац начинается словами КОРНЕМ ОГРОМНОГО ТЕРПЕНИЯ, но обычная схема с первыми буквами уже не работает. Начиная со слова РЕБЯТ нужно брать по букве из каждого слова, однако двигаться каждый раз на один шаг вправо. Возврат к первой букве идет после того, как доходишь до четвертой, затем – после шестой, а затем – после пятой. Получается фраза РЫБКУ ПЕРЕПРЯТАЛИ, которая закрывается котом-акростихом из слов КАК ОБГОВАРИВАЛИ ТО. Если это и есть новая модель, по которой теперь составлен код, то можно с уверенностью утверждать, что за все эти годы он стал намного сложнее и, похоже, указывает на местонахождение РЫБЫ. Мы ранее установили связь между кодом Твайфорд и операцией «Рыба», где слово РЫБА означает золото. Значит даже десятилетия спустя золото из операции «Рыба» продолжают перемещать и перепрятывать?

В одном мы можем быть УВЕРЕНЫ, Стив: если код менялся с каждым новым изданием книги, следовательно, сам издатель ДОЛЖЕН быть в деле (…)

Аудиозапись 164

Дата: 27.06.19 10:51

Качество записи: хорошее

Расселся тут на Люсином диване. Она сказалась на работе больной и сама назначила нам встречу с издателем Эдит Твайфорд. Слышу, как она сейчас в спальне выбирает, что надеть. Сказала, ей нужно минут десять, так что у меня есть двадцать, чтобы сделать запись в дневнике {вдох::::} {выдох::::}. Качу ствол. Итак, расскажу тебе Максин, что случилось у Колина – тебе это стоит знать.

Я крадусь вокруг дома Колина, ищу, как бы залезть по стене. Наконец забираюсь на тачку, потом на крышу балкона квартиры через две двери от него. По ней бегу к окну Колина. Его ни с чем не перепутаешь. Выгоревшая на солнце газета, налепленная на стекло. Паутина. Дохлые мухи, отчаянно пытавшиеся выбраться, но проигравшие в этой битве. Направляюсь прямиком к окну туалета из стеклоблоков. Помню, что всякого г[НЕЦЕНЗУРНО]на там поменьше, чем в других комнатах (…) Смешно звучит, да?

Хилый замок я вижу сразу, но у Колина замки что надо, двухслойные окна из НПВХ с аргоном внутри. Спросишь, почему бы просто не раз колошматить стекло? Неа. Слишком шумно, долго и много грязи. Есть способ куда проще. Можно снять пластиковую раму, сначала по бокам, затем верх и низ и тогда доберешься прямо до оконного блока. Если повезет, то блок устанавливали снаружи, а значит, вытащить его можно одним движением. Быстро, чисто, тихо. Сегодня мне повезло. Проблема только в том, что при свете дня на меня из соседских окон могут пялиться всякие безработные ротозеи – а они чуть что заподозрят, сразу легавым звонят. Но думать об этом мне нельзя. Все мысли лишь о Колине.

Забираюсь в сортир. С каждым шагом рискую вызвать лавину из пакетов и коробок. Слышу голоса – либо это я кукухой поехал, либо телик работает. Подкрадываюсь поближе. Спиной прижимаюсь к стене и заглядываю за дверь так, чтобы меня не заметили.

Вон он. Колин. Сидит в своем кресле. Он не один. Они склонились над ним. Его лицо разукрашено, но не похоже, что он напуган или подавлен. Во всяком случае, не так, как можно было бы ожидать от человека, которого вовсю обрабатывают двое амбалов. Он опустил голову и выглядит грустным. Отрешенным. Как будто в душе считает – он заслуживает того, что с ним будет (…) что бы это ни было.

Один из амбалов наклоняется, пытается заглянуть Колу в глаза. Говорит ему шепотом. Точно не помню, что именно, но кажется что-то вроде (..) отдай и мы уйдем. Вот так просто.

Переступаю с одной ноги на другую. Большая ошибка. Наступаю на край половицы – в этот момент ее другой край вдруг приподнимается и быстрее, чем я бы успел произнести слова «эффект домино», на меня обрушивается башня из коробок, а за ней ливень из всякого пыльного хлама.

Б[НЕЦЕНЗУРНО]дь. Люси