Она сказала, что знает джао так же хорошо, как и английский. И в самом деле: несмотря на акцент, она разговаривала очень бегло, так что это не было пустым хвастовством. К тому же Эйлле действительно не встречал ни одного человека, который бы не только понимал Язык тела, но и мог правильно выбрать и правильно принять хотя бы одну позу. Это в высшей степени интересно. Конечно, Яут предупреждал, но… Если бы принять ее к себе на службу! При условии, что это вообще возможно, одернул себя Эйлле. Скорее всего, с такими уникальными данными ее уже представили к назначению. Не исключено, что она находится в личном подчинении Оппака. Талли тоже смотрел ей вслед. Выражение его лица было странным, руки жестко вытянуты вдоль туловища, ладони прижаты к бедрам.

— Я слышал, что говорил Губернатор, — произнес Яут, сохраняя самую строгую из нейтральных поз. — Это возмутительно — выставлять напоказ разногласия между коченами и делать их предметом всеобщего обсуждения.

— Я истолковал его слова иначе, — возразил Эйлле. — Я почувствовал за ними неуверенность, беспокойство, потерю веры, страх перед разобщенностью. Мне кажется, это знак того, что Нарво сильно нуждается в союзе на самом высоком уровне.

— Только не мечтай о том, чтобы самому заключить такой союз — это ошибка! — поза Яута на миг стала предостерегающей, но он тут же вспомнил, где находится. — Если сможешь сдержаться и никого открыто не оскорбишь, это уже будет достойно похвалы. Большего от тебя никто не вправе ожидать.

Большинство джао уже купались, либо только что вышли из воды. Эйлле начал снимать перевязь вместе с накидкой. Если он откажется принять предложение Губернатора, Нарво может счесть это оскорблением. Правда, самого Эйлле уже успели оскорбить, а в его лице и весь кочен, но лучшим ответом будет изысканная вежливость, которой славен Плутрак. Яут принял у своего подопечного перевязь, накидку и шаровары, и от его взгляда не укрылась поза «терпения-и-страдания», которую Эйлле успел принять в процессе раздевания.

— Наши кочены никогда не ладили между собой, — мягко проговорил Эйлле, готовясь погрузиться в манящую зеленую воду. — Но Оппак, похоже, решил, что все зашло слишком далеко, и ничего нельзя изменить. Однако теперь я его подчиненный, и мой долг — предоставить ему такую возможность.

— А если тебе это не удастся?

Эти слова Яут почти крикнул ему вдогонку, одновременно отступая от края бассейна. На всякий случай, потому что Эйлле нырнул в покрытую рябью воду почти без брызг.

Чувствуя, как восхитительная прохлада сомкнулась над головой, Эйлле снова принялся обдумывать ситуацию. Если не удастся ничего изменить, это будет провалом его миссии, и позор падет на Плутрак. Поэтому потерпеть неудачу просто нельзя. Задача должна быть выполнена любой ценой.

Он плыл под водой длинными гребками — радостный, счастливый, — чувствуя, как вода очищает его тело и успокаивает нервы. Океан в Паскагуле, где Эйлле приходилось купаться, был вполне неплохим местом для купания, но это был чужой океан. Джао очень чувствительны к составу воды, а вода, которая наполняла этот бассейн, могла удовлетворить самым взыскательным вкусам. Стоит отдать должное сметливости Нарво: они создали настоящее чудо, которое не могло не произвести впечатление.

Наконец, он вынырнул и помотал головой, избавляясь от попавшей в глаза воды. Яут ждал его на прежнем месте, — можно сказать, терпеливо. Рядом стоял Талли. Потом Эйлле заметил, что человеческая самка в серебристой накидке тоже наблюдает за ним. Сейчас она расположилась поотдаль, и ее сопровождал еще один человек, мужская особь в форме джи-нау. Мощными гребками рассекая воду, Эйлле поплыл к импровизированному побережью.

* * *

Всюду эти «пушистики». Их было так много, что у Гейба Талли заныли зубы. Господи, сбежать бы куда подальше из этого столпотворения, подальше от этих фальшивых водоемов. Но проклятый Яут не спускал с него глаз. И особенно в то время, когда Субкомендант занимался исполнением всевозможных светских обязанностей, которые джао считают необходимыми.

А вот женщина, которая подходила к Эйлле. Талли показалось, что он ее где-то видел. Короткая стрижка, светлые волосы, большие серо-голубые глаза. Ее длинное серебряное платье стоит, наверно, целое состояние. Талли покопался в памяти… Бог ты мой. Кэтлин Стокуэлл, дочь так называемого «президента» Стокуэлла! Главного соглашателя Америки!

Талли похолодел. Эта девица позволяет себе купаться в роскоши, когда состояние страны ухудшается с каждым днем. Да… теперь, чтобы жить достойно, надо вести себя недостойно, выслуживаться перед этими плюшевыми мишками. Остальные могут подыхать. Такова плата за то, что наша страна дольше остальных сражалась за свою свободу.

Вдруг Субкомендант показался на поверхности бассейна, осмотрелся вокруг и встретился с ним взглядом. Талли малодушно отступил, словно Эйлле мог прочитать его мысли. Сейчас ему хотелось одного — затеряться в этой толчее, среди джао и людей. Он пятился, вокруг мелькали золотые, бурые и рыжие шкуры джао, на их фоне яркими пятнами пестрели одежды. С этим чертовым локатором далеко уйти не удастся. Но Талли было необходимо хоть немного побыть одному, чтобы собраться с мыслями.

Зачем Кэтлин Стокуэлл искала встречи с Субкомендантом? Неужели для того, чтобы совершить еще более гнусное предательство, чем это сделала ее семья? Талли вспомнил детей, живущих в лагерях беженцев в Скалистых горах. Несколько рваных книжек, по которым их учат читать, старые одеяла вместо постелей… и широко раскрытые глаза, когда кто-нибудь из старших рассказывает по вечерам о том, какой великой когда-то была Америка — до Завоевания.

Интересно, что бы сказала эта чопорная куколка в серебряном платье, с чистыми волосами и свежим маникюром, скажи он ей об этом? Талли стиснул кулаки.

— Я здесь, — произнес низкий голос над его ухом.

Талли резко обернулся и встретился взглядом с Субкомендантом. Его иззелена-черные глаза блестели, как каменные бусины.

— Я не пытался уйти незаметно, — объяснил джао, нависая над ним. Его шкура благоухала в точности как мокрый ковер. — Просто меня охватило желание искупаться, и я нырнул, когда твое внимание было обращено в другую сторону.

Яут передал Талли накидку, перевязь и шаровары Субкоменданта. Молча, спокойно, словно ему каждый день приходилось выполнять обязанности денщика, Талли встряхнул темно-синие штаны и протянул их Эйлле, Субкомендант так же спокойно взял их и стал надевать.

Талли сомневался, что когда-нибудь привыкнет к этому спокойному восприятию наготы. Нелепость ситуации усугублялась тем, что половые органы джао очень напоминали человеческие. Кстати, внешнее различие между женскими и мужскими особями переставало бросаться в глаза, стоило «пушистикам» надеть штаны. Женщины-джао были такими же крупными и мускулистыми, как и мужчины, и у них полностью отсутствовало то, что у людей принято называть грудью. В обнаженном состоянии разница становилась очевидна, но джао, казалось, не уделяли этому совершенно никакого внимания.

Он вновь посмотрел на мисс Стокуэлл. Теперь она разговаривала с мужчиной в форме джинау — средних лет, невысокого роста, но на вид очень сильным. Эйлле заметил его взгляд.