Я заулыбалась. Сколько людей за день произносят эту фразу? Тысячи? Десятки тысяч? Миллионы? А сколько из них воплощают свое обещание в жизнь? Единицы. А ведь, говоря это, они искренне думают, что смогут измениться. Но жизнь идет своим чередом, и постепенно все возвращается на привычные места. Опять отложен поход в театр. Опять перенесены сроки туристической поездки. А потом обещание забывается и лишь изредка, перед сном, мелькает в голове, как что-то несбыточное, но очень желанное.

– Скажите это своей супруге, – предложила я. – Думаю, она оценит по достоинству ваши сакраментальные мысли.

– Смеетесь над стариком? – улыбнулся в ответ Захаров. – Напрасно. Пока человек жив, он может все исправить.

– Ну, какой же вы старик, Вячеслав? Вы – мужчина в полном расцвете лет, – произнесла я.

– Как Карлсон, который живет на крыше? – засмеялся Захаров. – Хорошее сравнение. И комплекция подходит. Надо будет попросить Женечку купить мне пропеллер.

– Шутите? Это хорошо. Значит, на поправку идете, – похвалила я.

– Пытаюсь вас подбодрить. Ведь правду сказать все равно придется, – ласково произнес Захаров. – Давайте покончим с этим, перевернем лист и начнем жизнь сначала.

И я решилась.

– Скажите, вы помните, что с вами произошло? Я имею в виду то, как вы попали в больницу? – спросила я.

– Смутно. Помню, мы встретились с Верочкой. Она пить захотела. Не удивительно, при такой жарище, – начал вспоминать Захаров. – Мы стояли на перекрестке, ждали, когда загорится зеленый свет. Потом я ощутил толчок в спину. Там была такая давка. Я не успел ничего сообразить, как уже летел под колеса проезжающей машины. Затем удар и темнота. А потом я очнулся здесь, в этой самой палате, на больничной койке. Хотите сказать, Верочка имеет отношение к моему полету?

– Еще какое, – подтвердила я его догадку.

И рассказала все. Про то, что Верочка оказалась самозванкой. Про то, что она хитростью втерлась к нему в доверие. Как она выкрала проект из его лаборатории. Как ходила в интернет-кафе и наняла там мальчишку для пересылки документов. Как испугалась встречи со мной и решила избавиться от него, Захарова. Как я ее разоблачила и она вынуждена была подписать бумаги, подтверждающие его, Захарова, авторские права на проект. А потом вернула деньги. Умолчала я лишь о том, что лже-Вера действовала по указке Влада и это он под давлением Петьки подписывал бумаги и переводил деньги со своего счета на счет Коваленко, а уж потом Коваленко перевел их на счет Захарова. О нем я не обмолвилась ни словом. А Захарову оказалось достаточно того, что он уже знал.

Подавать в суд на Веру-Вальку Захаров не стал. Я объяснила ему причину, по которой та пошла на преступление, и убедила, что Валька и без того уже наказана. Жить с мужем-пропойцей – наказание почище тюрьмы. И Захаров со мной согласился. Патрульный оказался не слишком ревностным служителем закона и ход делу давать не стал. Оформил происшествие как несчастный случай, а про показания Тамары Степановны благополучно забыл.

После общения с Петькой Влад навсегда исчез из жизни семейства Захаровых, чему Евгения была несказанно рада. Она забрала Захарова домой и устроила ему настоящий медовый месяц. Я же получила гонорар, превышающий мою обычную ставку. Предсказание костей в очередной раз исполнилось. Я дерзнула, достигла цели и стала обладательницей крупной суммы денег. Теперь я была свободна от всех обязательств, кроме одного. Карловы-Вары маячили на горизонте, но меня перспектива провести недельку в Европе, на лучшем чешском курорте, даже в обществе Петьки Коваленко, уже не пугала. Скажу больше, я уже мечтала об этой поездке.

Билеты на самолет из Москвы до Карловых Вар дожидались нас в аэропорту, куда мы должны были прибыть к утру. Коваленко сбился с ног, собираясь в дорогу. Он успел прогнать свой автомобиль через техосмотр, чтобы в дороге не случилось никакой поломки. Скупил все путеводители по чешским курортам, которые только нашел в Тарасове. Звонил мне каждые полчаса, докладывая об этапах подготовки. И вообще названивал мне по поводу и без повода. Как ни странно, после нашего совместного разоблачения мошенника Влада его назойливое внимание было даже приятно.

Рано утром, перед самым отъездом, количество звонков достигло рекордного числа. Я сидела, что называется, на чемоданах, ожидая приезда Петьки, когда в дверь позвонили. Я решила, что это Петька добрался до моего дома быстрее, чем я рассчитывала, и открыла дверь, даже не посмотрев в глазок. На пороге стоял не Петька, а солидного вида мужчина в строгом костюме, застегнутом на все пуговицы, несмотря на летнюю жару. Сверившись с бумажкой, которую держал в руках, он спросил:

– Татьяна Иванова здесь проживает?

Я согласно кивнула.

– Значит, я прибыл по назначению, – строго, по-военному заявил он.

Увидев дорожную сумку посреди комнаты, он удивленно поднял брови и спросил:

– В путешествие собрались?

Я снова кивнула, подтверждая его предположение.

– Поездку придется отложить, – отчеканил он.

– Боюсь, это невозможно, – проговорила я, раздраженная наглостью раннего посетителя.

– Почему? – удивился он.

– Просто обещала одному человеку, – не желая отчитываться перед незнакомцем, коротко ответила я.

– Хорошо. Только сначала ответьте всего на один вопрос: что для вас приоритетней: расследование жизненно важного дела или беспечный отдых в обществе «одного человека»?

Я была нокаутирована. После таких слов я просто не могла уехать. Я сама себе этого никогда не простила бы. Телефон, который я держала в руках, зазвонил. Мужчина наблюдал, ожидая моей реакции. Когда звонок повторился в шестой раз, он забрал телефон из моих рук и, включив громкую связь, произнес:

– Поездка отменяется. У Татьяны Александровны внезапно изменились планы. Дело, которое она собирается расследовать, не может ждать ни минуты.

Из трубки послышался возмущенный голос Петьки, требующий объяснений. Выждав приличествующее случаю время, мужчина выключил телефон и прошел в комнату.