Сердце неожиданно кольнуло смутным предчувствием. В ту же секунду на шее, под одеждой нагрелся и предупреждающе запульсировал медальон, а привычные уже литеры всеобщего языка поплыли перед глазами, стремительно меняясь.

Еще мгновение назад это был обычный, ничем не примечательный текст, рассказывающий о том, как крупнейший клан перворожденных доблестно сражался с вероломными врагами, подлыми черными колдунами и прочими приспешниками тьмы. Естественно, ради мира во всем мире и во славу великой эльфийской расы. А потом… Один оглушительный, болезненный удар сердца — и страница преобразилась, торопливо разворачивая передо мной совсем иные строки. Неровные, коряво-пугливые, словно готовые в любую минуту растаять. Загадочные. Вызывающие необъяснимое волнение.

«Ведьмы уходили. Бежали, спасаясь от гонений, — читала я, затаив дыхание. — Последней шла Верховная. Но, прежде, чем скрыться в портале, она собрала воедино всю магию, что отдал ей большой ведьминский круг, и прокляла преследователей. Тех, кто истреблял ее соплеменниц, виновников их несчастий. А потом навсегда захлопнула за собой Двери Миров.

Любовь и ненависть — две половины одного артефакта. Любовь может созидать, а может нести разрушение, если оборачивается ненавистью. И проклятие Верховной карающим мечом обрушилось на перворожденных, и, в первую очередь, на два великих эльфийских дома, развязавших несправедливую войну».

Медальон снова накалился, почти обжигая, и я, как наяву увидела высокий портал, освещенный тонкими магическими лучами, и вереницу уставших, измученных женщин, которые исчезали в мерцающей дымке. Одна за другой. Вот та, что замыкала колонну, остановилась, обернулась — стройная, изящная, удивительно юная… Небо над ее головой резко почернело, озарилось кровавыми зарницами, но ведьма не обратила на это никакого внимания. Гордо выпрямилась, опустила руку на голову громадного кота, сидевшего у ее ног, и глаза обоих засияли ярче молний, что полыхали в окружавшей их темноте…

Видение мелькнуло, погасло и вновь перед глазами побежали угловатые строки:

«Ведьм нет больше в нашем мире. Победители сделали все, чтобы на Валгосе забыли об их существовании и о последних словах Верховной, но я, верный служитель Неала Светоносного, все еще помню о «пурпурных», и хочу сохранить для потомков правду об их исходе. Я запечатаю ее магией, доступной лишь тем, кто соединит»…

На этих словах текст неожиданно обрывался, словно автор отвлекся, отошел на минуточку и уже не вернулся.

Я перелистнула несколько страниц. Вперед… Назад… Ничего.

— Все. Закончил. — Негромкий голос рыжего, разорвал томительную тишину библиотеки, набатом ударил по нервам. И литеры, как по команде, тут же поплыли, растеклись маревом, возвращая свой прежний вид. — Лер… слышишь меня?

Ноар бросил на стол стилос, встал, с наслаждением потянулся и в несколько шагов оказался рядом.

— Чего застыла? — он с любопытством заглянул мне через плечо, пробежал глазами по строчкам и разочарованно хмыкнул. — У-у-у… «О деяниях славных». Я-то думал, ты что-то интересное нашла, а это так… ерунда. От начала и до конца — о доблестях и героических подвигах Золотого Листа.

— О подвигах? — переспросила осторожно. — И все?

— Разумеется. Это же официально одобренная и утвержденная история клана, написанная по заказу Золотых много веков назад, в эпоху расцвета и максимального усиления их дома. Единственная ее ценность в том, что древняя, а в остальном, ничего необычного, все строго по канону. Я отсюда даты выписывал, кроме них из «Деяний» и взять нечего. Не понимаю, зачем магистр Элистар настаивал, чтобы Листы передали эту заунывную хвалебную песнь в дар академии. Скукотища. Никаких тебе грязных родовых тайн, сплетен, секретов. Я и то больше знаю. Ну… меньше, конечно, чем Илайлин.

— Илайлин? А при чем тут она? — насторожилась я при звуке знакомого имени.

Томная красотка, влюбленная в Торэта и ненавидящая меня всеми фибрами своей эльфячьей души. Она-то каким боком в этой истории?

— Лайли Сиар — старшая дочь главы дома Золотого листа. Моя, между прочим, пятиюродная кузина и жуткая стерва. Йон прекрати кривиться, я правду говорю, гадина она. Пыталась меня зачаровать и подчинить, несмотря на родство, пусть и дальнее. Так что за информацией мы к ней не пойдем, и плевать, что сестрица может много чего порассказать. Обойдемся библиотечными книгами и тем, что я знаю. Этого хватит, чтобы приятно удивить магистра Меларна. А что касается Илайлин… Лер, честно предупреждаю, по-дружески — держись от нее подальше.

— Что? Хорошо-хорошо, обязательно… — рассеянно пробормотала я, продолжая размышлять о своем.

Все по канону? Ничего необычного? Странно. Неужели, кроме меня никто не заметил спрятанного в рукописи комментария? Почему тогда я сумела его найти? О каких двух кланах идет речь? Один — Золотой Лист, это понятно, книга же ему посвящена. А второй?

И еще… Тут говорится, что Верховная «навсегда захлопнула Двери Миров». Это как-то связано с тем, что эльфы утратили способность строить межмировые порталы? Что произошло между ними и ведьмами? Какое это имеет ко мне отношение? Ко всем нам? К Земле? Ведь недаром мой медальон «ожил» — не думаю, что это случайное совпадение.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Вопросы…Вопросы…И Ноар вряд ли мне на них ответит.

На изучение реферата, написанного сладкой парочкой, ушло все оставшееся до закрытия библиотеки время.

Я постаралась отбросить посторонние мысли и вчитываться особенно внимательно, переспрашивая, если неясно. Даже местами заучила наизусть. Чувствовала всей своей привыкшей к приключениям и неприятностям… пусть будет — душой, что завтра на занятии докладывать по теме придется адептке Кольцовой, и мелочные придирки мстительного мэтра Меларна достанутся именно ей.

Напоследок Ноар, милостиво и совершенно безвозмездно потратив искру из собственного магического резерва, размножил реферат и торжественно вручил один из вариантов мне.

— Держи. Щедрый я сегодня.

— Сама удивляюсь.

— Ценишь? — рыжий хитро прищурился.

— Еще как. Спасибо, солнце.

Я послала ему воздушный поцелуй, заставив Йонетта, сверлившего меня из угла настороженным взглядом, подавился воздухом и закашлялся. А вот Ноар не растерялся и деловито напомнил: