Мама такая… мама. Ее ежовые рукавицы не поистерлись даже с годами. Но зря она переживает, мы с Тёмой и раньше вздорили, и всегда шли на мировую. Этот случай не станет исключением, мы оба уже взрослые люди.

Иду на звонкий детский смех и застаю картину, как две девчонки играют. На Яне смешной чепец, снятый с одной из кукол, и она громко и кричит: покупайте хачапури, покупайте чебурек. Кнопка заходится смехом, валяясь по полу, и размахивает бумажными деньгами из монополии.

Я застываю в проеме, наблюдая за этой душещипательной сценой. Нет ничего лучше, чем искренний смех твоего ребенка. Только если это смех твоей женщины.

Но вопрос остается актуальным: не поспешил ли я?

Яна

– Пол – это лава! Пол – это лава! – кричит ребенок, и я быстро запрыгиваю на одну из подушек, разбросанных на полу. – Ты сгорела!

– Я успела!

– Нет-нет-нет! – скачет Полина по кровати. – Я выиграла, я выиграла! Пап, скажи?

– А я что? Я сгорел ещё в прошлом раунде, – Артур поднимает ладони вверх, показывая свою капитуляцию.

– Нет, скажи, кто победил!

– Ничья?

– Ещё один раунд! – весело хохочет Поля, спрыгивая на пол.

Мы снова начинаем скакать по комнате, то заскакивая на возвышения в виде подушек, книг, стула и огромного медведя, то рисково ступаем на пол, который в любой момент может превратиться в лаву. Не настоящую, конечно, воображаемо-смертоносную!

Дьявол восседает в углу комнаты в большом кресле-мешке и наблюдает за нами с легкой улыбкой на лице. Я в очередной раз отвлекаюсь на эту его манящую красоту и пропускаю момент, когда хитрое курносое создание запрыгивает на медведя и орет: пол – это лава!

Черт. Теперь точно проиграла.

Я изображаю предсмертную агонию и падаю прямо к Дьяволу в руки. Поля хохочет, мужчина подо мной тоже. Вечер удивительно удался. И день. А уж какое было утро…

Незаметно ныряю пальцами под мужскую футболку и провожу подушечками по твердому горячему прессу. Да, там есть, что потрогать. Жаль, что он напялил на себя так много одежды, я бы с удовольствием позалипала на его косые мышцы остаток вечера.

– Какое вероломство, – горячо шепчет мне на ухо, вызывая прилив жара во все жизненно важные органы.

А сам пробирается к кромке платья…

– Сыграем еще! – прерывает наш тет-а-тет ребенок.

– Мы договаривались, – строго выговаривает папаша. – Один раз. Потом один мультик и спать.

– Ла-а-адно, – сникает Полина. – Давайте мультик.

Плюхается на кровать и складывает ручки на коленях.

– А убрать за собой?

Следует тяжёлый вздох, ребенок сползает с постели и принимается раскладывать по местам все атрибуты наших сегодняшних игр. И где раздают таких идеальных детей? Я бы взяла себе парочку!

– Ты такой суровый, – прикусываю дьявольское ухо, пока ребенок занят делом. – Меня ужасно… завораживает.

Глаза Артура заволакивает тьмой, пальцы сильнее вжимаются в мое бедро. Это ужасно, что все происходит в детской комнате?

– Все! – гордо знаменует ребенок, и мы нехотя вылезаем из мешка и объятий друг друга.

– Что будем смотреть?

– Моану!

– Мы ее раз десять смотрели, – вздыхает отец курносого создания.

– Может Яна не видела?! – на меня обращается теплый взгляд полный надежды.

Я не так, чтобы по мультикам, так что…

– Нет, лично я Моану не смотрела! Про что там? Страшные лесные монстры? – изображаю руками корявые ветки деревьев. – Или ужасная крючконосая колдунья?! – сгибаюсь и злобно хихикаю.

– Да нет же! Там про девочку, – звонко смеётся Полина. – И море!

– О, обожаю море, – хлопаю себя по коленкам.

– Класс! Я пойду включать, – Полина срывается с места и бежит в гостиную.

– Про океан. И я не выдержу смотреть это снова, – подает голос Дьявол.

– Придется, папулечка, – усмехаюсь я, хлопая его по груди. – Такова родительская участь.

– Я бы ее отговорил.

– Я скрашу тебе этот мучительный час, – прижимаюсь к его торсу, провожу пальчиками по затылку.

– Полтора.

– У-у-у, целых полтора! – приподнимаюсь на мысочки. – Вечер обещает быть долгим.

– Веди себя прилично, – хрипит мне в губы разгоряченный мужчина, а затем яростно прижимается к моему рту. Его пальцы с силой сжимают мою талию, а потом скользят вниз.

– Ну вы скоро? – кричит из другой комнаты ребенок, прерывая нас.

– Идём! – кричу ей в ответ. – А во сколько она ложится спать? – уже тише спрашиваю ее отца.

– Хочешь остаться? – выгибает бровь.

– Да. Или нет. А ты?

Дьявол резко подаётся вперёд и вновь захватывает мои губы, чтобы через секунду их отпустить.

– Ужасно.

Мы удобно устраиваемся на диване втроем: я в одном конце дивана, Артур в другом, Полина между нами. И никаких тебе шалостей, сидим на пионерском расстоянии, как подростки. Наверное, так и бывает, когда у тебя дети: они в центре внимания, а ты всегда отодвинута куда-то в угол. Но это и понятно, я в этой семье пока на правах щеночка, которого взяли из приюта день назад. Хотя у того и то больше шансов забраться к хозяевам на ручки.

Дьявол находит мою руку поверх диванной подушки и мягко сжимает. До конца фильма мы так и остаемся сидеть с переплетенными пальцами.

– Она заснула, – шепотом говорю я, кивая на потяжелевшую головку у себя на коленях.

– Сейчас отнесу ее в постель.

Дьявол медленно поднимается, сдвигая детские ножки чуть в сторону, подхватывает Полину под голову и колени, и отрывает от дивана. Ребенок даже не шелохнулся. Я тихо крадусь за этими двумя в детскую комнату.

– Включи ночник и выруби верхний свет, – шепотом просит Артур.

Перебегаю на мысочках через всю комнату, включаю ночник с бабочками на прикроватном столике, откидываю одеяло, взбиваю подушку. Возвращаюсь к выключателю и щёлкаю им, погружая спальню в уютный полумрак. Наблюдаю за тем, как идеальный отец укладывает дочь спать. Заботливо укрывает ее одеялом, откидывает волосы с лица, целует в лоб.

От этой картинки подгибаются коленки.

У меня тоже прекрасный отец, но не припомню, чтобы он хоть раз проявил ко мне хоть толику такой отцовской нежности. Вся его любовь выливалась в материальные вещи: добротная дублёнка к зиме, оплата за учебу, первый взнос на квартиру. И до сего момента я не понимала, как мне этого не хватает. Просто тепла и заботы. Просто подоткнутого одеяла.