Аристократы и слуги молчали, ожидая моей реакции, и только Амэранта расхохоталась истеричным, зловещим смехом.

– Никогда Новой Венецией не станет править чужачка! А вы, предатели, будете повешены на собственных кишках!

– Догаресса, простите мне мою дерзость, но я хотел бы заметить, что присутствие здесь многоуважаемой Амэранты совершенно неразумно. К тому же, её всё равно нельзя сейчас судить.

Я обернулась к соратникам, ожидая от них какой-то подсказки. Должны же они хоть как-то разбираться в хитросплетениях местной политики? Аристократы всё-таки.

– Я склонен согласиться с многоуважаемым Никколо, – Хлодвиге сделал небольшой шаг вперёд, становясь за моей спиной. – И тоже предложил бы вам, моя госпожа, отослать убийцу.

– Хорошо. – Я обернулась к слугам. – Отведите её в башню Правды.

Двое дюжих молодцев уже потащили подозрительно притихшую Амэранту прочь, когда я с ужасом вспомнила, что в башне Правды могла остаться морская вода. И Амэранта может совершенно случайно сделать такое же открытие, какое до этого сделала я.

– Антонио, пожалуйста, убедись в том, что Амэранте Анафесто будет удобно в башне, но не слишком.

Надеюсь, Антонио правильно понял мою просьбу. Но выражаться понятнее, тем самым демонстрируя сомнения в верности слуг и чистоте намерений аристократии, я не хотела.

– Моя госпожа, позвольте проводить вас к вашему законному месту. – Хлодвиге согнулся в полупоклоне, протягивая мне руку. Я опёрлась на неё и поблагодарила бенанданти мимолётной улыбкой. Мне определённо начинает казаться, что из всех бывших соратников Доменике этот – самый умный.

Моим законным местом оказалось задрапированное золотистой парчой отдельное сиденье в середине первого ряда центральной ложи. Никогда бы не догадалась: я почему-то думала, что местные будут использовать в качестве цвета дожа пурпурный или фиолетовый.

– Многоуважаемая Светлана, позвольте для начала ознакомить вас с текущим положением дел в Новой Венеции.

Говорила дородная дама лет семидесяти, облачённая в какую-то дикую смесь европейских и восточных одеяний. Особенно странным выглядел её тюрбан, украшенный покачивающимися зелёными перьями. Эти перья навевали на меня сон так же, как и большой серебряный перстень моей вузовской преподавательницы по итальянскому языку. Но спать было никак нельзя, и я незаметно пощипывала свои руки и слушала, слушала, слушала…

– Не буду скрывать от вас, что далеко не все аристократы довольны последней волей покойного дожа. Более того, в городе уже пошли слухи, что вы каким-то неизвестным колдовством лишили Фредерике разума, заставив его сначала добровольно передать власть, потом закрыть вас от стрелы Амэранты Анафесто. Также ходят слухи, будто вы были ближайшей сподвижницей давнего мятежника Орсеолли и вместе с его армией гнусных ящеров всячески издевались над жителями Сегретты, Виадотте и Гранталловой Долины. Не стану отрицать, кое-кто говорит и о том, что вы посланы нам самими Солнечными Богами, что только вы способны вернуть нашему миру уходящую магию… Признаться, мне и всем, здесь собравшимся, совершенно безразлично, сколько крестьян вы убили и скольких их младенцев сожрали ящеры. Вы действительно способны вернуть магию?!

Пространство ощутимо напряглось, и я с ужасом поняла, что от того, насколько убедительным будет мой ответ, зависит жизнь моих спутников и моя свобода. Думаю, меня убивать не станут: вряд ли только покойный Фредерике и Марио Тьеполи верят в то, что секс с землянами разжигает магию. Но чем такая жизнь принципиально отличается от смерти?

Да, я могла бы рассказать им об инопланетянах и моей теории насчёт солнечного света. Но поверят ли? И потом, эта информация – мой главный козырь в предстоящей борьбе. А борьба будет, можно не сомневаться. Сначала с открытыми недовольными, потом с этими улыбающимися гиенами, которые явно рассчитывают на то, что я буду этаким марионеточным правителем. Что же делать?

– Моя госпожа, если позволите, я попросил бы вас переправить меня в Чьямонту сейчас. И переправить вместе со мной любого из достопочтенных членов Совета, который будет в состоянии потом добежать до транзиттоло и вернуться сюда, чтобы засвидетельствовать вашу непревзойдённую мощь и невероятное мастерство в магии.

– Отличная идея. Но я хочу, чтобы ты вернулся до заката.

За пару часов Хлодвиге должен справиться со всеми текущими делами в Чьямонте, а я не готова оставаться в Новой Венеции без соратника, лучшего всего разбирающегося в местной политике.

Отправиться в Чьямонту вызвался непримечательный мужчина среднего роста в обычной для ренессансной Венеции одежде. Вот только двигался он почти как мой отец. Кем может быть бывалый моряк в здешних реалиях? Не купец, не солдат. Путешественник? Но что тогда он делает в Большом Совете – органе, собирающемся чуть ли не ежедневно?

Мужчины исчезли – точкой их появления я назначила Храмовую площадь Чьямонты, так что, ждать возвращения загадочного типа придётся недолго.

Я ожидала, что оставшиеся в зале аристократы начнут спрашивать что-то, рассказывать мне о положении дел в Сеньории, но нет – все молчали, напряжённо прислушиваясь к происходящему в коридоре.

Женевьева, вернувшийся из Башни правды Антонио, и Лучиана расслабленно стояли у дверей и, кажется, вполголоса переговаривались. Шива сидел рядом с ними.

Я подняла голову к потолку: сводчатый, прорезанный сходящимися к центру тяжёлыми балками тёмного дерева, он был покрыт искусной росписью, в которой я узнала известнейшие сюжеты библейской и античной истории. Выходит, они начали строить дворец, чуть ли не в первый год своего появления на Террине?

Наконец по коридору разнёсся многократно усиленный эхом звук быстрых шагов. Надеюсь, это возвращается моряк, а не бежит слуга с какой-то неприятной новостью.

– Я действительно побывал в Чьямонте! Светлана – воистину великая волшебница!

Сначала я решила, что слова вбежавшего в зал Совета бенанданти – не более чем умелая лесть. Но в его глазах горел такой неподдельный восторг, что я усомнилась в собственных выводах. Ну может же быть так, что ещё один человек в этой чёртовой Венеции просто восхищается мной, не желая никак использовать?

– Прекрасно. – Женщина в тюрбане, изначально говорившая за всех своих товарищей, широко улыбнулась. – Теперь можно поговорить и о деле.

Я отпустила членов Совета почти в полночь. Какое всё-таки утомительное дело эта политика: в голове словно поселился шустрый и изобретательный дятел с синдромом молнии, живот сводило от голода, а скулы – от натянутой дружелюбной улыбки.

Как хорошо, что я заранее приказала слугам подать ужин на пятерых человек и одного кота в малую столовую, расположенную над моими покоями.

– Мне нужно вам кое-что рассказать. – Когда с ужином было покончено, я легонько стукнула кубком о стол, обращая на себя внимание соратников. – Около двухсот лет назад на землю возле этого дворца опустился огромный Небесный червь…