Имидж успешной, красивой, богатой – это хорошо, его Елена тоже использовала. Но прекрасно знала, что российский менталитет куда больше несчастненьких любит. Кто пострадал, накосячил – и теперь глубоко раскаивается. Поэтому и всякие зэковские песни популярны, и «Преступление с наказанием» не устают снимать-переснимать, в театрах ставить.

Наивный обвинитель Денис только то, что на поверхности, видел. Небось уверен: сбежала за границу, дрожит, от правосудия прячется. А Елена тем временем – в красивых декорациях Индонезии – готовила эффектное покаяние.

И выстрелила одновременно – во всех социальных сетях. «Залила» подкаст, ролик на YouTube. Выложила информацию на своих форумах и во всех мессенджерах.

Она не называла имени сына, но честно, со слезами на глазах, рассказала, как в двадцать три года допустила нежеланную беременность. Переживала, но убить нерожденного ребеночка не смогла – благо, нашла возможность анонимно передать его в хорошую семью. А потом случайно встретила кровиночку, начала следить за его жизнью и опять переживать.

– Мой сын растет в хорошей, любящей, богатой семье. И я не хотела разрушать его жизнь, делать несчастными приемных родителей. Просто иногда ездила в места, где мой сын бывает. Наблюдала за ним. Представляла, что мы вместе. Я никому не делала зла. Но в июне на меня вышла шантажистка. Она выяснила, как зовут моего ребенка, и грозилась все рассказать ему, если я не заплачу десять миллионов. Я долго думала, как поступить, и решила: самое мудрое – ответить на зло добром. Вы знаете, что я не придаю большой цены деньгам. Я дарю вам, мои любимые подписчики, подарки. Путешествия, шубы. Даже квартиры. Я могла бы заявить на вымогательницу в полицию, но решила выбрать другой путь. И подарила ей десять миллионов. Просто подарила. Пусть питает этими деньгами свою злобу.

Виртуальный – да и реальный – мир почитателей Симеоновой взорвался комментариями. Елене слали сердечки, букеты и слезки. Ею восторгались. Перед ней преклонялись. Подписчики дружно требовали назвать имя подлой шантажистки, грозились объединиться и стереть ее с лица земли.

Но Симеонова упорно отвечала:

– Пусть ее судит Бог.

Про трагедию девочки Лиды, смерть Жени Сизовой и уж тем более давнюю историю – как Симеонова странным образом развела пенсионера на наследство и вскоре тот скончался от инсульта, – нигде, разумеется, не упоминалось.

На свет явилась лишь красивая, лакированная, причесанная часть печальной истории. И тщательно срежиссированное покаяние вознесло блогершу на немыслимые высоты.

Число тех, кто ее поддерживает, гордо сообщила Симеонова, за сутки увеличилось вдвое.

Татьяна искренне возмущалась:

– Вот хитрая гадина!

Валерий Петрович усмехался:

– Не придирайся. Добрая женщина. Действительно – десять миллионов подарила, назад не требует. Митино свидетельство о рождении у тебя?

– Да.

– Сходи в банк, открой на его имя счет. Хочешь, в рублях, или в валюту переведи, как считаешь надежнее. А потом летите уже на юг. Сентябрь на носу.

– Валерочка, – вздохнула Таня, – а что дальше-то делать? Надо ж определяться. С кем Митя жить будет? Куда в школу пойдет?

– Летите пока. Отдыхайте. Жизнь сама все на места расставит.

* * *

Женя

Облака все гуще, с каждым днем сложнее сквозь них пробиваться. Когда с парашютом прыгала, пролетала насквозь за секунды. А в ее другом мире они плотные, душные. Пахнут ватой и почему-то кашей из детского садика. И как попадаешь в них – сразу воспоминания. И картинки все дальше и дальше сдвигаются, отматываются в обратном порядке. Ей тридцать. Двадцать пять. Пятнадцать. Сегодня до школьного урока физкультуры скатилась. Им всем по семь лет. Девочки плачут, не могут удержаться на канате. А она легко забирается на самый верх, еще и раскачивается. Учитель нервно орет, чтобы слезла, а мальчишки в восхищении подвывают.

Но она не давала воспоминаниям окончательно себя засосать. Отгоняла их. Всю энергию отдавала, чтобы вернуться в настоящее. Увидеть то, что происходит сейчас.

Иные картинки с земли – например, собственные вроде как похороны или Максим в постели с любовницей – совсем равнодушной оставляли.

Зато когда Митина опекунша смогла найти десять миллионов, отнесла их в банк и положила на имя сына, у нее слезы полились. В настоящей, земной жизни.

Слышала, как Денис врача зовет. И его ласковый голос:

– Женечка, ну не плачь, милая! Все хорошо будет! Ты скоро проснешься!

А облака все гуще и гуще, давят грудь, сжимают.

В кровь потекло лекарство, краски поблекли, она куда-то провалилась.

Пришла в себя – облака совсем ее заковали. Горло перехватили, дышать все сложнее. Но сделала отчаянное усилие – и смогла их раздвинуть. Увидела, как в крошечное окошко: Митя на пляже сидит. Рядом, в пивном пластиковом стаканчике, огромный крабище. Сынуля ему палец протягивает, краб клешней клацает, Митька отдергивает руку, хохочет.

Море пенсионерское, тихое. Женя такое никогда не любила.

А вот и Арчи, грызет-терзает свой мячик. Молодцы. Пса взяли и его любимую игрушку тоже.

– Арчи! – прошептала одними губами.

Проклятые облака мешали говорить, лезли в рот. Но пес все равно услышал. Вскинул морду. Увидел высоко в небе ее лицо. Тявкнул дружественно. Улыбнулся.

– Арчи, ты на кого лаешь? – весело спросил Митя. – На чайку?

– Митя! – позвала Женя.

Но мальчик (хотя раньше всегда вздрагивал, оборачивался) в этот раз ее не почувствовал.

И это было очень хорошо.

Она из последних сил удерживала с каждой секундой тяжелевшие облака.

Опекунша позвала:

– Пошли купаться!

Ринулись вместе с Митей с разгона в море, Арчи погнался за ними. Визг, хохот. Слава богу.

Она перестала наконец сопротивляться облакам-оковам. Те радостно чавкнули, сомкнулись, обволокли, потащили куда-то. Далеко. Совсем далеко. Женя вдруг увидела себя. Совсем крошечную. В коляске. И мама ей улыбается.

А дальше ничего. Чернота.

* * *

Странно оказалось проехать по местам «былой славы». Снова Геленджик, вечный шансон в такси, горы зеленеют – будто ничего не случилось. Когда пронеслись по объездной, водитель притормозил у поворота на Дивноморск, показал:

– Вон там дворец знаменитый. Где аквадискотека!

– Знаю, – усмехнулся Денис.

Эх, где сейчас неуступчивый старикашка из Прохоровки? Женька с трогательным вышитым платочком?

Таня с Митей отдыхали в Кринице. Тихое село, без изысков и особых курортных забав. Но зато море лучшее в крае – огромное, ласковое. И по диким берегам вечерами обязательно шастают крабы.