Лиза допила виски и подняла руку, призывая официантку. Заказала новую двойную порцию. Игорь отказался: «Я за рулем».

— …А непросто было, между прочим, — продолжила она, — делать работу хорошо. Сонечке Мармеладовой такое и не снилось. Дядечка оказался с фантазией. С большо-о-ой такой фантазией, — она хмельно рассмеялась.

Алкоголь делал свое дело, и Игорю подумалось, что придется девушку доставлять до дома. Жила она недалеко от мэрии и на работу ходила пешком, счастью, — то есть за руль не полезет. Ну ничего, он довезет. Зато он уже услышал столько, что даже не надеялся. Будет ли дальше что-то стоящее в ее истории, он не знал — казалось, самое главное она уже рассказала. Но перебивать Лизу он не хотел. Помимо профессиональной цели ему стало просто жалко девушку… Пусть уж выговорится, раз приспичило.

— Очень он балетные позы любил, скотина… Разве что на голову не ставил. Трахал жестко, моими ощущениями не интересовался. Если я говорила «больно!» — он пыхтел: «потерпи». Зато месяц спустя бабушка получила однокомнатную квартиру и съехала от нас. А к концу года мы с мамой — трехкомнатную на двоих, так-то! И Валентин Игоревич пообещал, что сразу после школы даст мне хорошую работу, даже в институт поступать не придется. Я уже тогда понимала: балет как профессия мне не светит, таланту недостало. Детей учить классическому танцу куда ни шло, а самой на сцене танцевать — то другая наука. Школу я не любила, одни тройки, куда потом податься — не представляла. Отца нет, мама и бабушка, мама на работе днем и ночью, в две смены — она тогда еще была врачом участковым, — чтобы нас как-то кормить, у бабушки же пенсия крошечная… Хорошо, он мне деньги подбрасывал, говорил «на мороженое» и совал в руки то пять тысяч, то десять… Вот я и терпела. У него параллельно какие-то другие девушки были, что облегчало мою долю. Все как из инкубатора: светловолосые, тонкие, с узкими бедрами и круглой попой. Его не так сиськи интересовали, как задница, прикинь, а?

Лиза была уже совсем пьяна, на ее губах играла саркастически-презрительная улыбка. Кого она презирала, эта прелестная акварельная девушка? Мерзкого растлителя школьниц? Или саму себя?

— Ну а потом он от меня отвалился. Как клещ: крови напился и упал на землю. Он же помладше любит, а я уже выросла. Зато обещание сдержал. Сейчас у меня зарплата большая, деньги есть и на шмотки, и на тачку. И перспективы карьерного роста имеются. Он как Берия, знаешь? Тот, говорят, женщин насиловал — прямо на улицах для него хватали и в машину запихивали, — зато потом он их щедро осыпал благами…

Лиза уронила голову, уткнувшись носом в стакан. Игорь тронул ее за плечо.

— Пошли, я тебя отвезу домой.

— Вот тебе состояш… состовши… состояв-ша-я-ся женская карьера. Как, понравилась? — язык заплетался.

— Конечно. Спасибо за историю.

— Не за что… Ты меня отвезешь?

— Разумеется. Пошли. — Игорь бросил деньги на стол, крепко подхватил Лизу под локоть и, двигаясь к выходу, аккуратно обводил девушку мимо препятствий в виде столов и стульев. — Давай, осторожненько, вот, да, хорошо, умница…

— А ты красава. Поехали ко мне!

Лиза вскинула голову. В ее голубых глазах, обрамленных густо накрашенными ресницами, светился вызов.

Игорь был человеком думающим. Следовательно, начитанным — то есть, жадным потребителем книг в поисках мыслей о жизни, людях и вселенной, кто бы их ни высказывал. Ни эпоха, ни страна не имели значения, критерий имелся для него один: глубина мысли. Те, что он находил правильными, Игорь усваивал, переплавляя в собственную систему миропонимания, создавая личную иерархию ценностей.

Как умный человек, он был терпим к чужим философиям и поступкам, не совпадавшим с его ценностями. Для Игоря существовал единственный предел терпимости: зло. И зло имело вполне конкретное лицо: насилие. Причинение другой личности боли, физической или душевной. В этом месте толерантность Игоря заканчивалась. услышанной им жутковатой истории его уважение к праву на философское самоопределение — а Лиза, хочешь не хочешь, выбрала свой путь осознанно, так что вполне можно назвать это философией… — требовало уничтожить в душе росток осуждения. Да, девушка продалась… Но девчонке еще не было шестнадцати, какой с нее спрос. Зато это дерьмо мэр…

Игорь от приглашения не отказался. Тем более что он еще свое задание не полностью выполнил.

Заслышав звук проворачивающегося в замке ключа, в прихожую вышла Валентина Евгеньевна. Она уже переоделась и подкрасилась: видимо, ее смена в гостинице скоро начинается.

— Мы в мою комнату пойдем, — сообщила матери Лиза. — Поговорить надо.

— Идите-идите, я вам мешать не буду, — суетливо проговорила Валентина Евгеньевна.

Комната оказалась достаточно большой: кроме двуспальной кровати в ней нашлось место уголку с черным кофейным столиком и двумя малиновыми креслами. Там они и уселись.

— А я ваще не знаю, зачем тебя пригласила, — с недоумением проговорила Лиза. — Я тебе уже все рассказала. А ты не должен называть имена, помнишь?

— А как же. Конечно.

— Ну ладно тогда. Переспать со мной хочешь?

— Ты очень соблазнительная девушка.

— Это типа «да» или типа «нет»?

— Это типа я бы с удовольствием, но не могу. У меня работа. И я еще ее не закончил.

— А чего тебе еще надо?

Странное дело, в кафе Лиза казалась куда более пьяной. То ли путь домой ее немного отрезвил, то ли свежий воздух.

— На мэра, похоже, собирается уголовное дело. Ты сама сказала, что была у него не одна. Так вот, другие девушки хотят привлечь его к уголовной ответственности за сексуальные домогательства и изнасилования. Если до этого дойдет, ты добавишь свои показания? Ты ничем не рискуешь. Твой работодатель все равно слетит с должности и, скорее всего, сядет, причем надолго. Так что больше тебе от него ничего не получить. Но и навредить он тебе не сможет.

Лиза прищурилась. Некоторое время она молчала — думала.

— Добавлю, — наконец проговорила она, — если в обмен на показания мне пообещают, что останусь на своей работе, при квартире и зарплате… А то на его место новый придет и новая метла начнет мести, сам понимаешь. Короче, мне нужна гарантия неприкосновенности моего статуса. Тогда показания дам.

— Ответ дать пока не могу, это не в моей компетенции. Но я учту. И передам компетентным людям. Спасибо за рассказ, Лиза. Удачи тебе. Я дам тебе знать, как только получу ответ.

Игорь поднялся и направился к дверям.

— Эй! Постой!

Он обернулся.

— Ты меня осуждаешь? — спросила Лиза тихо. Игорь покачал головой.

Девушка глубоко вздохнула, будто напряжение отпускало.

— Ладно, звони, если что.

* * *

обед Толя Овчинников узнал имена и адреса тех девушек, чьи заявления о домогательствах мэра бесследно исчезли из полиции. Но не из памяти его коллеги, инспектора по делам несовершеннолетних, беседовавшей с обеими жертвами.